определил главный недостаток этого коня – отсутствие выносливости.
– Лучше посмотри на лошадь твоего отца. Она может находиться под седлом весь день, с утра до вечера, и будет свежей как огурчик.
– Но, дедушка, это жестоко – держать лошадь весь день под седлом.
– Жестоко или нет, но я говорю правду.
Лора знала, что лучше не спорить с дедом, и переменила тему.
– Ты видел самолет, дедушка? – Она мечтательно посмотрела на небо. – Как ты думаешь, кто там был?
– Какие-нибудь голливудские или иные шалопаи, вот кто.
– Дедушка, – с упреком посмотрела на него Лора, а затем принялась мечтать: – Может, Шер? Или Мелани с Деном Джонсоном? А может, Джон Тревис? Или тот актер, который играл Джокера в «Бэтмене»?
– Джек Николсон, – подсказал ей имя актера отец, хотя подумал, что малышка, пожалуй, права. Скорее всего это Джон Тревис пожаловал.
Он не сомневался, что вместе с Тревисом прилетела и Кит. Триумфальное возвращение звезды Голливуда в родные места. В Аспене, очевидно, будет сниматься их с Тревисом новый фильм. Конечно, Кит, как никто другой, заслуживает успеха. Беннон был рад за нее. Однако воспоминания о ней были подернуты дымкой грусти и вины.
– Как бы мне хотелось побывать с тобой на этом балу, папочка, – со вздохом произнесла Лора. – Я бы увидела всех кинозвезд.
Беннон улыбнулся.
– Не печалься, Лора, мы с тобой еще наверстаем это. Не пройдет и нескольких лет, как я буду твоим кавалером на таких балах.
– Что ты говоришь, папа, – с упреком воскликнула Лора. – Разве отец может быть кавалером собственной дочери?
– Прости, я не подумал, – рассмеялся Беннон, глядя на дочь, и озорно натянул ей ковбойскую шляпу на нос. Лора со смехом снова сдвинула ее на место. Такие моменты их близости надолго запоминались каждому из них.
От смеха лицо Беннона разгладилось. Он бросил взгляд на солнце, чтобы определить время.
– Если не загоним скот в загон немедленно, мы с дедом опоздаем на банкет, а ты опоздаешь на ужин и к своей подружке Баффи.
Все трое Беннонов принялись за дело и вскоре заставили отставших коров бежать трусцой за стадом.
– Много ли их осталось в лесу? – спросил старик сына.
– Не более десятка, – ответил Беннон, подгоняя особо ленивую корову арканом. – Завтра мы их найдем.
– Но завтра воскресенье, пап, – запротестовала Лора. – Наш хор поет в церкви, и у меня партия соло. А потом к нам должна прийти в гости тетя Сондра и все такое прочее. Ты не можешь не пойти в церковь. Мы столько недель репетировали.
– Отец, как ты думаешь, можем мы или не можем? – подмигнув старику, спросил Беннон. – Думаю, коровы могут подождать до окончания службы в церкви, как ты считаешь?
– Не знаю, – Старый Том сделал вид, что самым серьезным образом обдумывает этот вопрос. – Коровы могут забрести Бог знает куда, потом не найдешь их...
Конечно, Лора сразу поняла, что ее разыгрывают.
– Незачем дразнить меня. Я знаю, что вы придете, – крикнула она и, легонько пришпорив коня, заняла свое привычное место на одном из флангов.
Беннон, проводя ее взглядом, озадаченно покачал головой.
– Я думаю, она нашей породы, отец.
Старый Том одобрительно хмыкнул, и оба замолчали. Старик медленно ехал, видя перед собой мерно покачивающиеся черно-белые спины породистых херфордов и ангусов. Его бывалый конь хорошо знал свои обязанности, и вскоре Старый Том, по обыкновению опустив руки на луку седла, погрузился в воспоминания.
Иногда он поднимал глаза и они подолгу останавливались на скалистых гребнях гор и синеве неба. С гор подул слабый ветерок и зашелестел в кронах деревьев, словно эхо далекого водопада.
Через годы до Старого Тома доносились голоса, и чаще всего голос Бьюти, его жены. Том слышал его так явственно, словно она была рядом.
«Только музыке Моцарта удалось бы передать прелесть этого дня, Том».
Старик видел ее восторженный взгляд, устремленный на залитые солнцем горы.
Впереди на фоне яркой зелени сосен желтело пожухлой травой обширное пастбище. Стадо широкой темной рекой пересекало его, умело направляемое ковбоями.
Окидывая взглядом этот край, который был его домом, плодородные поля, широкие просторы и нетронутую красоту природы, Старый Том всегда ощущал, как его грудь дышит глубоко и ровно, а мускулы наливаются прежней силой. Он с гордостью следил за искусством ковбоев, позволявшим стаду идти спокойно и ровно.
– Чертовски неблагодарный труд, – прервал он молчание. – Ковбой получает мало, а работает много, до
