И все это к ужасу моей бедной мамы. Уже в двухлетнем возрасте у меня был пони, в три года – маленький аркан, и я пробовала управляться с ним, пытаясь ловить бедных собак и кур и доводя их до сумасшествия. В шесть я уже сидела в седле на настоящей лошади. – Улыбка Кит стала еще шире. – Конечно, мама противилась, как могла, и поэтому определила меня в класс балета, засадила за пианино и таскала по всем концертам, какие только случались в наших краях, и, конечно же, в оперу. Если ее дочери суждено было стать ковбоем в юбке, то пусть она будет хотя бы цивилизованным ковбоем.
– Да еще каким цивилизованным, – согласился Джон Тревис, легонько коснувшись золотых подвесок на сережках в ушах Кит.
Три тяжелых золотых браслета украшали руки Кит Мастерс, резко контрастируя с коралловым жакетом, оливковой блузкой и такими же брюками. Золотисто-бежевое пальто-накидка, небрежно брошенное на спинку дивана, дополняло этот смелый, но вполне модный ансамбль. Не каждая женщина отважилась бы на подобное сочетание цветов в одежде и умела бы носить ее с таким шиком, но Кит позволяла себе это.
– Пола, Джон, смотрите! – почти с детским восторгом воскликнула обычно сдержанная в свои тридцать два года Кит, прижав нос к стеклу иллюминатора. – Это «Серебряная роща», мой родной дом!
Уловив нотки искренней радости в ее голосе, Джон Тревис посмотрел вниз. Привязанность к какому- либо месту была ему чужда. Он вырос на военных базах, разбросанных по всему земному шару, где приходилось служить его отцу. В семнадцать лет он предпочел сбежать в Калифорнию вместо того, чтобы в очередной раз с семьей обживать еще одну базу и привыкать к новой школе. Он сменил одну бродячую жизнь на другую, став актером.
Поэтому Джон Тревис без всякого интереса смотрел на строения в долине, зажатой между двумя заснеженными хребтами: живописный деревянный сарай, потемневший от ветров и непогоды, посреди огороженных квадратов пашни и луга, осиновая роща и рядом большой неопределенной архитектуры крытый дранкой дом, окруженный со всех четырех сторон открытой верандой.
– Настоящий деревенский дом! Как интересно! – воскликнула Пола, на этот раз вполне искренне.
– Да, настоящий! – задумчиво и тихо произнесла Кит.
– Он хорош прежде всего тем, что расположен в чертовски красивом месте, – констатировала Пола. – Эти горы и чудесные осенние краски! Я всегда считала, что ничто не может сравниться с осенью в Новой Англии, но... – она указала рукой на вид из иллюминатора, – ... эти краски кажутся просто неправдоподобными.
Взгляд Кит, оторвавшись от родного ранчо, мечтательно скользнул по облитым неярким осенним солнцем отрогам Кордильер и остановился на буйном многоцветье лесов, спускавшихся в долину. Каких только красок здесь не было! За темной массой сосновой рощи белели стволы берез с лимонно-желтыми кронами, рдели клены, темным янтарем отливала осенняя листва могучих дубов.
– Помнишь, как я тебе рассказывала, Пола, что здесь осенью особенно красиво, но ты, как всегда, не верила, – шутливо упрекнула подругу довольная Кит. – Ты ужасный скептик, дорогая. Жаль, что ты родилась в Вермонте, а не в Миссури.
– В нашей профессии скептицизм – это форма выживания, дорогуша. Побудешь в этом деле с мое, сама убедишься.
– Ты мне это уже говорила. И все же я неисправимая оптимистка, ты это знаешь. – Кит пожала плечами.
– Жаль, Джон, что ты не снимаешь свой фильм в это время года, а зачем-то отложил съемку до зимы, – заметила Пола. – Эти пейзажи были бы великолепными декорациями.
– Умерь свой восторг, Пола. Ты становишься похожей на банальную туристку, – съязвил Джон Тревис.
– Именно в нее я и собираюсь превратиться, как только закончится этот благотворительный спектакль, – ответила Пола с искренним воодушевлением. – Никаких больше ранних побудок, никаких переработок, бесконечной зубрежки ролей и шестидневной рабочей недели! Ты не можешь себе представить, как я была рада, когда сценарист решил наконец прикончить Рэчел...
– ... а продюсеры вовремя перекупили твой контракт, – добавил Джон.
– Да, и это также было великим везением, – согласилась Пола и фыркнула. – Разве после семи лет съемок сериала «Ветры судьбы» я не заработала хорошо оплачиваемый отпуск? Как ты считаешь?
– Не обращай внимания на Джона Ти, Пола, – успокоила ее Кит. – Два часа, проведенные им в обществе Чипа, заставляют его теперь мыслить категориями продюсера, а не актера.
– Да, это заметно, – скептически согласилась Пола и, отвернувшись, снова стала смотреть в иллюминатор. Что-то привлекло ее особое внимание, ибо она совсем приблизила лицо к стеклу. – Странно, – пробормотала она. – Смотрите, похоже, эта гора из чистого золота.
– Учитывая стоимость акра земли в Аспене, это вполне возможно, – сухо заметил Джон.
– Я слышала, что здесь даже самый крохотный домишко стоит баснословных денег, – рассеянно кивнула Пола.
Кит мысленно пожелала, чтобы все действительно было так, но тут же пристыдила себя за меркантилизм.
– Мы подлетаем к Аспену, не так ли! – встрепенулась Пола.
Кит видела, как внизу возникала панорама города, растянувшегося в узкой долине по берегам реки. Долину окружали заснеженные даже летом горы, склоны которых были изрезаны узкими линиями лыжни.
Сотни лет назад по этим склонам спускались в свой поселок усталые, с темными лицами рудокопы. Теперь же на богатых залежами серебра землях вырос современный город с роскошными особняками, прячущимися в зелени парков и садов. Его главная улица с дорогими магазинами и множеством лавок с товарами на любой вкус сверкала витринами. На заре века Дюран-стрит была кварталом красных фонарей. Там, где ныне веселятся и развлекаются железнодорожные магнаты и отпрыски королевских семей Европы, сотню лет назад от трудов праведных искали отдыха и развлечений новоиспеченные серебряные короли.
Тенистые улочки Аспена слышали все: грохот конок, тяжелый скрип груженых фургонов, дробный цокот
