– Ну отведем его?
Лилия встала, и Шаграт с готовностью поднялся.
– Ладно, – сказала Лилия. – Пошли. Пойдем, Шагратик, тебе обедать пора. Жалко, что собак в парк не пускают…
Стая.
Внедорожник Хольвина волку не понравился.
Волк ходил вокруг, обнюхивался, хмуро посматривал на утренних прохожих, встряхивался – и вовсе не торопился запрыгивать в салон. Хольвин сидел за рулем и ждал, пока волк немного освоится, а у того это неважно получалось. Волк забрался внутрь и встал на колени на сидение минут через семь после того, как Хольвин его позвал – не раньше.
– Садись, боец, – сказал Хольвин, поворачивая ключ зажигания. – Дверцу захлопни как следует.
Волк покосился на дверцу. Открыл. Хлопнул. Устроился на сидении, поджавшись, как пес.
– Нет, дорогой, – сказал Хольвин. – Сядь как человек, пожалуйста. И пристегнись, а то ушибешься, если тряхнет.
Волк вытянул ноги вниз, вздохнул.
– Воняет, – сказал он мрачно. – Все машины воняют.
– Это с непривычки, – улыбнулся Хольвин. Машина набирала скорость. – Щенки сперва тоже чихают и нервничают, а потом привыкают. Многим даже начинает нравиться, представляешь?
Волк позволил пристегнуть себя привязным ремнем, но это явно его не восхитило.
– Только псам и может нравиться, – проворчал он. – Сидишь, как на поводке… – но совершенно против воли с любопытством посмотрел вперед. Как всех псовых, его завораживало ощущение быстрого движения. – Мы скоро доедем до леса? – спросил несколько рассеянно, из-за того же могучего гипноза дороги.
– Не очень скоро, – сказал Хольвин. – Ты говоришь, вы встретили этих уродов около лесопарка? В Уютном?
– Примерно. Мы разделились на берегу озера. Около Уютного зайцев много, они туда ходят яблони обдирать… иногда и лоси попадаются…
– И коровы, – подхватил Хольвин в тон. – А?
– Да ну, – волк пренебрежительно сморщился. – Не связываемся. Раз весной отследили одну – ну голодуха была, не сказать – так Меченый получил дробью в бок. Спасибо за такое угощение… хотя коровы вкусные, если честно.
Не умеют псы врать, подумал Хольвин нежно. Ни домашние собаки, ни волки, ни гиены. Ну не умеют – все у них на морде написано. Великий кодекс собачьей чести – Закон Стаи. Все так просто. Ребята хотели есть после тяжелой зимы и длинного перехода, напали на корову, один из бойцов был серьезно ранен. Непосредственные бандюги.
Если бы человеческие уголовники были такие – только с голоду, только – блюдя Закон… А Закон запрещает убийство себе подобных, запрещает убивать в человечьем обличье, запрещает нападать без предупреждения… Закон запрещал бы подличать и лгать, если бы псам это вообще было зачем-нибудь нужно. Эх…
– Только тогда мы ловили зайцев, – продолжал волк. – Там сейчас полно. Проще, чем лося завалить. Лоси сейчас чокнутые, у них гон… их хорошо отслеживать зимой – они иногда на лед попадают, и хана. Копыта разъезжаются – подходи и добивай…
– Значит, едем к Уютному. Довольно далеко… А волчат в Стае много?
– Совсем маленьких – двое. А подростков было пятеро. Только Цуцика пристрелили вместе с большими… так что теперь, наверное, четверо…
– Большая была Стая?
– Взрослых – десять. Охотиться хватало, не жаловались… как теперь будем, не знаю. Мышей копать будем, не иначе…
– Ничего, боец. Что-нибудь придумается.
Волк усмехнулся.
– Собачьи галеты?
Примерно, подумал Хольвин. Лучше, чем ничего. Но вслух сказал:
– Там видно будет.
Проехали развязку. Фонари, окружающие шоссе, как-то сами собой иссякли вместе с разметкой и светофорами – начиналась настоящая пригородная трасса. Поток машин поредел; только грузовые фуры междугородних перевозок и рейсовые автобусы попадались навстречу, а легковые автомобили почти пропали.
Сразу ясно, что уже наступила настоящая осень. Летом на этом шоссе машин полно – горожане ездят на дачи, к себе в садоводства. Общаться с
