— Тепло.
— Хорошо, теперь это.
Правая нога Дайдрича дернулась.
— Мне показалось, будто я на ней сижу, — пояснил он.
— Верно. И еще.
Дайдрич вдруг оцепенел.
— Я почувствовал… не знаю, как это описать.
— Превосходно! — воскликнул Торвальд, сходя с платформы. Он радостно ухмылялся. Митчелл взглянул на Прайса и увидел, как тот отирает вспотевшие ладони носовым платком.
Лаборантка освободила голову Дайдрича от шлема.
— Вы можете встать, — задушевно сказал Торвальд.
Дайдрич поднялся и стал ощупывать череп.
— Простите, — вмешался Таубман. Аккуратно разводя волосы Дайдрича, он принялся разглядывать пластиковую кнопочку, по виду напоминавшую родинку серого цвета, почти не выступавшую над скальпом.
Митчелл подобрался поближе к Прайсу.
— Нашему другу не понравилась встряска на восьмом номере, — прошептал он. — Осторожнее, старичок.
— Знаю, — вполголоса отозвался Прайс. Меж тем в дальнем углу комнаты Торвальд и лаборанты усаживали Дайдрича в другое кресло и одевали ему на голову шлем.
Один лаборант стал показывать Дайдричу большие куски цветного картона, в то время как другой, бледный молодой человек с непомерно большими ушами, снимал показания и бегал пальцами по клавиатуре пульта управления.
— Чертовски рискуешь, старик, — заметил Митчелл. — Ты же знаешь — если его взбесить, от нас и мокрого места не останется. Храбрый ты у нас, старикашечка. И как у тебя только духу хватает?
Прайс нахмурился и шаркнул ногой.
— Не хорони меня раньше времени, — пробормотал он.
Тем временем лаборант совал под нос Дайдричу пузырьки с различными запахами — один за другим.
— Ты что-то припас в рукаве? — спросил Митчелл; впрочем, он тут же отвлекся и не расслышал ответа Прайса. Лаборанты водили Дайдрича взад- вперед по комнате, просили его нагнуться, поднять руки, повернуть голову. Митчелл мечтательно раздумывал о том, как он мог бы использовать Дайдрича на другой стороне — сделать из него тевтонского рыцаря, благородного, остроумного и яростного. Только вот уменьшить его вдвое… было бы очень забавно.
— Итак, мистер Дайдрич, — произнес Торвальд. — Отныне вы располагаете всем необходимым, чтобы получить достаточно ясное представление о нашем аппарате.
Дайдрич поднял руку и потрогал шлем у себя на голове; из верхушки шлема тянулся пучок проводов.
— Ладно, — хмуро проговорил он. — Действуйте.
Торвальд казался слегка озабоченным. Он подал знак лаборанту за пультом.
— Ввод первый, Джерри. — Затем он попросил Дайдрича: — Будьте так любезны, закройте глаза и расслабьтесь.
Вскоре на лицо Дайдрича наползло удивленное выражение. Правая рука его судорожно дернулась, челюсти зашевелились, затем он открыл глаза.
— Потрясающе, — вымолвил наконец Дайдрич. — Банан… я чистил его, я ел его. Только… это были не мои руки.
— Разумеется — это была запись, сделанная другим человеком. Впрочем, мистер Дайдрич, в процессе изучения чужих циклов вы можете повторять запись несколько раз, пока не почувствуете эти руки как свои. Также можете вносить любые изменения по вашему усмотрению.
На лице Дайдрича появилась гримаса отвращения.
— Понимаю, — бросил он.
Наблюдая за ним, Митчелл подумал: «Похоже, он уже навострился домой, чтобы написать проповедь, в которой всем нам прищемит хвосты».
— Скоро вы поймете, что я хочу сказать, — говорил тем временем Торвальд. — На сей раз предварительной записи не будет — вы все сделаете сами. Откиньтесь на спинку кресла, закройте глаза и представьте себе какую-нибудь картину, сценку…
— То есть — вроде тех? — Дайдрич хмуро кивнул в сторону развешанных по стене плакатов.
— Нет-нет, ничего подобного. Любую сцену, по вашему усмотрению, а если она покажется вам слишком размытой или лишенной нужных пропорций, продолжайте изменять ее и добавлять детали… Пожалуйста, попробуйте.
