– Она и сейчас здесь. Можете сказать ей это лично. Нет никакой необходимости делать заявление в письменном виде.
– Она приезжала сюда, а я…
Федра не сказала ему, что пыталась встретиться с Мерриуэдером. Ни слова, черт бы ее побрал. Но и не отрицала этого.
– Вы ее приняли?
– Я… британские граждане всех рангов считают представительство своим домом. Они часто бывают здесь, но… Словом, произошло недоразумение.
Он отказал Федре, потому что она не относилась к «рангу», заслуживающему внимания дипломатов. Недостаточно богата, недостаточно титулована или недостаточно приемлема. Сочувствие Эллиота к Мерриуэдеру и его моральным терзаниям заметно поубавилось.
– Когда она приезжала?
– Месяц назад, может, раньше. Я запомнил, потому что… слышал о ней в Лондоне и знал, что она…
– Довольно эксцентрична?
Мерриуэдер слабо улыбнулся:
– Дьявольская ситуация, Ротуэлл. Вы, наверное, гадаете, почему я так долго размышляю.
– Мне кажется, я понимаю ваши сомнения. Жаль, что обстоятельства вынуждают вас выступать в роли свидетеля. Я могу уйти, если хотите. И клянусь, никто никогда не узнает, что вы были поставлены перед таким выбором.
Мерриуэдер, казалось, был благодарен за понимание.
– Эта история тяготила меня. Я имею в виду смерть того офицера. Видите ли, я был против фальсификации фактов и настаивал на расследовании. Лучше разобраться во всем, говорил я, и позволить офицеру, который оказался под подозрением, смыть пятно со своего имени. Но я лишь недавно приступил к своим обязанностям и не пользовался влиянием. Все зависело от полковника, а тому не хотелось марать честь своего подразделения. Очевидцев случившегося не было, к тому же поблизости от нашего расположения начались беспорядки. – Он вздохнул. – Словом, я был под впечатлением этих событий, когда принял приглашение на обед. Друри оказался компанейским парнем, а мисс Блэр – мать – душевной женщиной. Если добавить к этому усталость после утомительного путешествия, из которого я только что вернулся…
– Они не обманули вашего доверия. Ни один из них не проговорился.
– Не считая того, что Друри увековечил этот разговор в своих мемуарах. – Мерриуэдер снова вздохнул. – Полагаю, Истербрук оторвет мне голову, если я не сделаю того, о чем вы просите, и окажет всяческое содействие, если я пойду вам навстречу. Он намного влиятельнее, чем принято считать.
Ему даже не требовалось называть цену, чтобы знать, что он ее получит.
– При всей эксцентричности Истербруку не нравится, когда его родовое имя становится предметом досужих сплетен.
– Досужие сплетни? Я знаю, что говорят о вашем отце и ссылке того офицера в колонии.
Все знают. В том-то вся проблема. Эллиот не мог обещать, что остановит руку брата, если весы, на которых колебалась совесть Мерриуэдера, склонятся не в ту сторону.
Он понимал, что должен употребить сейчас собственное влияние не только ради семьи, но и ради себя самого. Должен указать Мерриуэдеру на нестыковки в этом деле. Обстоятельства смерти офицера были подозрительными, но ник-то, в сущности, не знает, что произошло.
Мерриуэдер горько рассмеялся:
– Когда я был маленьким, мой отец предупреждал меня, что придет день, когда придется отстаивать свою честь. Цена может оказаться непомерно высокой. Я полагал, что отец имеет в виду дуэль. Мне в голову не приходило, что я могу упасть на острие собственной шпаги. – Он покачал головой и тяжело вздохнул. – Я не могу солгать, как бы мне того ни хотелось.
– Это ваше окончательное решение?
– Да, помоги мне Боже. Тот офицер умер от огнестрельной раны в груди, и были основания полагать, что к этому причастен его напарник. Я действительно рассказал об этом Друри за обедом.
Они обменялись взглядами, свидетельствовавшими о том, что у Мерриуэдера был выбор. Впрочем, Мерриуэдера вполне устраивал его выбор, и Эллиот понимал почему.
Эллиот откланялся, но помедлил у двери:
– Как звали того офицера?
– Лучше не будить спящую собаку, Ротуэлл.
– Несомненно. И все же мне хотелось бы знать его имя.
– Уэсли Ашком.
– Что с ним стало?
Мерриуэдер помолчал, колеблясь.
– Вскоре после этого он получил солидную сумму. В виде наследства. Продал офицерский патент и купил землю в Суффолке. Пару раз я подумывал о том, что неплохо бы поинтересоваться происхождением этого наследства, но потом решил, что от этого мой сон не станет крепче. Если он ушел от возмездия, то теперь уже ничего не поделаешь. Как я уже сказал, лучше не будить спящую собаку.
– Una maritata![4] Своим замужеством вы нанесли мне более глубокую рану, чем пистолет Пьетро. Я этого не переживу!
