Голос Марсилио звонко разносился по саду, лицо превратилось в горестную маску, глаза были закрыты, рука прижата к сердцу.
– Я не считаю его законным. Мы ведь не католики. Но мы не в силах ничего изменить, пока не вернемся в Англию.
– В Англию! Вы уезжаете? Дорогая, я дрался ради вас на дуэли. Я был настолько близок к смерти, что даже слышал ангельское пение. И что же? Вы выходите замуж и уезжаете! Когда?
– Скоро. Я хотела повидаться с вами перед отъездом, что бы убедиться, что вы оправились после ранения.
Марсилио наконец угомонился, перестав изображать мелодраму. Поощряемый Федрой, он устроил целое представление, расхаживая по саду, принимая эффектные позы и показывая, как все произошло.
Он был очень красив, этот юноша. Благодаря портновским ухищрениям и цвету его одежда была не просто модной, она характеризовала ее обладателя как художественную натуру. У него были черные вьющиеся волосы, более длинные, чем у большинства мужчин, и пышные усы, которые, вопреки его надеждам, не делали его старше.
Пока Марсилио актерствовал, Федра сидела на скамье, обмахиваясь веером. Описав, как его подстрелили, он уселся рядом с ней, чтобы в полной мере насладиться ее сочувствием.
– Мне уже лучше, – заверил он ее. – Но порой… – Mарсилио повел плечами и скорчил гримасу, давая понять, что воспоминания о ней останутся с ним навеки. – Вы изменили прическу, – заметил он, задержав взгляд на ее голове. – Это он заставляет вас убирать волосы в пучок?
– Сейчас слишком жарко, чтобы ходить с распущенными волосами.
Он потыкал пальцем в тяжелый узел волос у нее на затылке.
– Печально. Распустите их, дорогая. Я вам помогу. Федра шлепнула его по руке.
– Ничего подобного вы не сделаете.
– Тогда распустите их сами. Пусть они развеваются на ветру, такие же свободные, как ваша душа. Вы ведь сделаете это для меня?
– Черта с два она это сделает!
Федра замерла, услышав эту реплику, произнесенную натянутым тоном. Марсилио тоже замер, пытаясь определить, откуда донесся этот недружелюбный голос.
Как выяснилось, из-за их спин. Бедный Марсилио не мог видеть Эллиота, стоявшего в десяти шагах от них. Зато Федра видела. И искренне надеялась, что Эллиот будет выглядеть менее грозно, когда Марсилио обернется.
Этого, однако, не произошло. Эллиот обошел вокруг скамьи и предстал перед ними. Марсилио немного отодвинулся от Федры.
Эллиот улыбнулся, но это была не та улыбка, которая могла бы разрядить ситуацию. Марсилио попытался придать себе уверенный вид, но безуспешно.
– Эллиот, я так рада, что ты наконец вернулся. Это Марсилио. Помнишь, я рассказывала тебе о нем?
Его улыбка не смягчилась. Наоборот, в глазах усилился стальной блеск.
– Я всегда рад познакомиться с твоими друзьями, дорогая.
Марсилио принял эту реплику за чистую монету. Он облегченно улыбнулся и разразился речью, более торопливой и многословной, чем позволял его английский.
– Si, старый amico.[5] Ваша signora – мой дорогой друг. Я пришел, чтобы сказать ей arrivederci.[6] Надеюсь, мы когда-нибудь снова увидимся и продолжим нашу дружбу. – Он вскочил на ноги и отвесил Федре быстрый поклон. – Мне пора.
– Я вас провожу, – предложил Эллиот.
– Grazie,[7] но я…
– Я настаиваю.
Это заняло некоторое время. Федра ждала в саду. Если им предстоит ссора, то лучше здесь, где их не услышат слуги.
Наконец появился Эллиот. Федра смотрела, как он шагает по вымощенной камнем дорожке, тянувшейся между двумя рядами живой изгороди из аккуратно подстриженного кустарника. Он был не намного старше Марсилио, но в тех отношениях, которые действительно что-то значили, между ними не было никакого сравнения.
Его глаза по-прежнему смотрели жестко, уголки губ были решительно сжаты.
– Что ты ему сказал? – поинтересовалась Федра.
– Что если я еще когда-нибудь застану его наедине с тобой, то вызову на дуэль, и пусть не рассчитывает, что ему повезет, как в прошлый раз. Как он тебя нашел? Ведь мы только вчера вернулись.
– Я отправила ему записку сегодня утром.
Она давно не видела Эллиота по-настоящему разгневанным.
– Зачем? Чтобы напомнить мне, что ты свободна и независима? Должен разочаровать тебя. Подобные выходки заставляют меня желать, чтобы те обеты были настоящими. Это единственная гарантия, что мне никогда больше не придется терпеть твоих друзей.
– Обеты ничего подобного не гарантируют.
