— Я поцеловал ее.
— …И это все?
— Нет, — ответил Кип. — Я сказал ей, что люблю ее — и, о Господи, это действительно так… Я ее люблю — но не в том смысле. Но она восприняла это совершенно иначе…
Начался дождь: сначала он легонько постукивал в окна, затем стал стучать сильнее, а потом звук перешел в равномерную гулкую дробь — это капли барабанили по крыше. Дождь принялся отбивать стаккато на плитах дорожки, и потоки воды стремительно забурлили в водостоках.
Внезапно Кип повернул голову.
— Что это?
— Где?
— Звук, как будто кто-то закрыл дверь… где-то внутри дома.
— Я слышала его. Но мне показалось, как будто хлопнули дверцей машины снаружи.
— Может быть, — произнес Кип с сомнением.
Он посмотрел на девушку, затем прошел по коридорчику в холл.
Дверь ванной была приоткрыта. Хотя раньше она была закрыта. Кип открыл ее полностью и вошел в ванную. В воздухе витал горячий пар и слабеющий запах лосьона для бритья. Крышка от туалетного сидения была прислонена к стенке с аптечкой среди беспорядочного нагромождения коробочек и тюбиков. Зубная щетка Кипа лежала на полу посредине комнаты, ее щетинки слиплись от красной грязи.
Он переступил через нее, глянул на мокрый круглый отпечаток в ванной и открыл дверь в спальню. Постель была измята. На подушке красовались два скомканных нейлоновых чулка, серое платье валялось на полу, закрывая кучу, которая, по-видимому, представляла собой пару туфель. Кип обошел эту кучу и направился в комнату в форме литеры L, дальний угол которой был срезан и образовывал кухоньку.
Дверь в гостиную была открыта. Кип вошел и услышал голос Нэнси Леберт, которая как раз в этот момент говорила:
— А почему вы не едете домой?
Она стояла возле стола, босая, сжимая в руке с запачканными красной краской костяшками черную сумку из искусственной кожи. Ее лопатки были похожи на ощипанные костлявые крылья. Ее комбинация была сморщена и косо висела на ней, одна бретелька бюстгальтера была прихвачена булавкой.
Она повернулась лицом к нему, ссутулившаяся и неуклюжая, уставившись на него большими зеленоватыми глазами, которые лихорадочно блестели.
— Привет, Кип, — обратилась она к нему, — не кажется ли тебе, что ей необходимо уехать домой?
У Нэнси были ярко-рыжие волосы: не цвета моркови, и не цвета хны, но того настоящего, темного, блестящего рыжего цвета, который можно увидеть только раз в жизни. У нее была бледная кожа, которая хорошо сочеталась с цветом волос, но еще больше ухудшала ее внешность. Ее тонкое лицо было покрыто пятнами и кучей прыщей. Оно выглядело как нечто, что необходимо было бы спрятать. Ее глаза как будто не принадлежали этому лицу. Они, казалось, не могли принадлежать ни одному лицу: они были чересчур огромными и чересчур блестящими, а белки имели желтоватый оттенок обесцвеченных
