склонившись над Лаурой.
— Шаплен? Что такое?
— Она дышит! Совершенно неожиданно она задышала. Я… — голос его прервался и он молча стоял, не зная, куда деть руки.
Но это была Правда. Грудь Лауры содралась и опускалась. Но в лице ее не было ни кровинки.
— Слаза богу, — прошептал Шаплен, — она приходит в себя. — Он посмотрел на Хола и Майка, в первый раз после несчастного случая встретившись с ними взглядом. — Это произошло как?то странно. Я услышал своего рода вздох, а когда посмотрел, она дышла так, словно уснула. Попробуем теперь снять пояс?
— Думаю не стоит, — ответил Майк. – Возможно, он еще работает, а настроен?то он на нее. Лучше подождать, пока она не отключит его.
— Откуда ты знаешь, что он по–прежнему включен?
— Должен быть включен. Та вспышка медного цвета — это было всего лишь замыкание, иначе никого бы из нас сейчас здесь не было бы…
Лежавшая на койке Лаура прошептала, совершенно отчетливо:
— Это ты, Майк? Где ты? Я тебя не вижу.
Шаплен склонился над ней.
— Лаура, — хрипло произнес он. — Как ты себя чувствуешь? Ты можешь немного пошевелиться?
— Со мной полный порядок, но все кажется таким темным. Я едва различаю тебя.
— Майк тихо, радостно засмеялся.
— Ты в норме, Лаура. Мы били слишком заняты, чтобы вспоминать о таких мелочах как закат. — Он быстро пересек помещение и включил свет.
Лаура села, залитая флюоресцентным светом и, сощурясь, посмотрела на них. С миг никто не мог говорить. Затем, из дверей, голос Ники Шаплен воскликнул:
— Ах, милая! Какое облегчение!
Лаура невредима, но естественно пребывает в некотором эмоциональном шоке. Нам всем не терпится посмотреть, что там у пояса внутри, но она не снимает его — утверждает, что он спас ей жизнь и стал частью ее обмундирования. Учитывая ее теперешнее душевное состояние мы не смеем с ней спорить.
В маленькой лаборатории было очень тихо. Безмолвие нарушали только звуки дыхания Хала, да тиканье прибора, над которым он работал. За окном лежал залитый сине–зеленым светом безмолвный ландшафт, похожий на видение морского дна.
Раздался скромный стук в дверь и стрелка датчика на столе чуть сместилась. Это Лаура, понял Хол. Никто другой не стал бы носить что?то, беспокоящее ультрометр, особенно в такой час. Если б только она рассталась с этим поясом! Он гадал, чего ей от него надо.
Стук раздался вновь.
— Войдите, — проворчал Хол. Девушка проскользнула в дверь и осторожно закрыла ее.
— Здравствуй, Хол.
— Привет, что я могу для тебя сделать?
— Я почувствовала себя немного угнетенно и мне хочется побыть с кем?нибудь. Ты не возражаешь?
— Шаплен еще не спит, я видел свет в его хижине, — мрачно пробурчал Хол. В следующий миг он хотел откусить себе язык, но Лаура вообще никак не прореагировала.
— Нет, я хотела поговорить с тобой. Чем ты занимаешься?
— Тем же, чем всегда, — ответил он, дивясь ее вопросу, — пытаюсь настолько зажать ультронный поток, чтобы удалось прервать его. Вот эта маленькая тикалка записывает поток энергии. Если мне удастся заставить ее тикать с перебоями, то я буду знать, что сумел прервать поток. Пока ничего не выходит: мы можем направлять поток, но не модифицировать его.
— Следи за взрывным пределом.
Хол пожал плечам. Трудность здесь, конечно, была. Энергия эта являлась строго субатомной; где?то рядом находилось связующее звено, в котором встречались поля, звено где создавались космические лучи из какой?то основной энергии, названной для удобства ультроникой. Шаплен думал, что в каждой галактике должны быть миллиарды таких звеньев, но по самой своей природе они до недавнего времени не поддавались обнаружению. Совет Земли до смерти перепугался, когда Шаплен доложил о результатах своих первых исследований и поместил всю группу в карантин.
— Пока, учитывая все обстоятельства, мы работаем неплохо, — ответил Хол. — В ту же минуту, как только мы заработаем плохо, для нас все кончится, так же как и для всего этого угла вселенной.
Лаура серьезно кивнула. Хол посмотрел на нее. Как всегда, ему стало больно от ее красоты и было трудно сосредоточиться на том, что он ей говорил.
— Но ты ведь наверняка пришла сюда не для разговора об ультронике. Не так ли?
Она улыбнулась, немного печально.
