дожидавшемся рассвета в безмолвной золотой башне, прежде чем он осмелился выйти к воплям коршунов и плачу скорбящих, чтобы сообщить людям Камбуджи о том, что царь их скончался и исчез. Один из потомков мальчика, торговец, и рассказал мне сию повесть.
И если в ней можно отыскать смысл, поддающийся толкованию, я вижу его, быть может, в том, что скорбь и голод, любовь и жалость глубже пронизывают наш мир, чем мы считаем. Они текут подземными реками, которых не переплыть даже нагам; они несут дождь, что обновляет нас, кто выказал должное почтение нагам или кому-то другому. И если вообразить, что не существует богов, что не существует ни просветления, ни души, все равно останутся эти четыре реки — скорбь и голод, любовь и жалость. И мы, люди, можем долго влачить свою жизнь — без еды, лекарств или одежды, — но смерть будет скорой… когда не приходит такой дождь.
Майк Резник
БУНТ ФЕЙ ДРАЖЕ
(Перевод И. Тогоевой)
Артур Грамм не верил в привидения.
И в кентавров он тоже не верил.
И в гномов, гоблинов, горгон, гарпий и всех прочих, названия которых начинаются на «г». К этому списку можно прибавить и хоббитов, существование которых он, разумеется, тоже отрицал.
В принципе, можно было бы написать толстенную книгу о том, во что он не верил. И из этого длинного списка пришлось бы исключить только одно понятие: феи драже.
Вот в них он верил.
А что ему еще оставалось, если у него в подвале этих фей было полным-полно? И все они были синими, хотя и различных оттенков. И все не выше восемнадцати дюймов; и у всех пронзительные писклявые голоса, которые способны были свести с ума любого кота, если бы, конечно, Артур Грамм держал кошек. Глаза у фей драже были большие и круглые — такие глаза бывают у детей на картинках, выполненных на черном бархате, — а носики маленькие и курносые, но в целом они казались весьма сообразительными.
Представители этого народца отличались приятной полнотой, а одеты были так, словно собрались на прием к королеве Елизавете. В хоре их тоненьких голосов голос Микки-Мауса звучал бы как самый настоящий бас, но при всем при том на уме у этих крошек было убийство!
Они и часа не провели у Артура в подвале, а он уже научился их различать, что было, если вдуматься, совсем не так просто: вокруг него вилась целая стая крошечных синеньких существ. Одного из них звали Колокольчик, и Артур сразу понял, что именно он является интеллектуальной основой всей компании. Еще там были: Индиго, обладавший ярко выраженным испанским акцентом; старый и в высшей степени осторожный Серебряный Шип; страстный политик Порфиронос; Клякса, большой знаток джаза, видимо увлекавшийся им с пеленок; Ройял-Блю, видимо их предводитель; а также Сен-Луи-Блюз, который ни во что не вмешивался, а стоял в сторонке и наигрывал нечто заунывное на своем крошечном саксофоне.
— И все-таки, ребята, я никак не пойму, как это вы сюда попали! — удивлялся Артур.
В общем-то, действительно нечасто людям доводится часами сидеть в подвале собственного дома и беседовать с целым выводком фей драже. Впрочем, Артур был типичным прагматиком, потому решил, что раз уж эти синенькие действительно находятся у него в подвале, то это означает, что либо у него самого не все дома, либо в его доме настоящее нашествие фей. А поскольку сумасшедшим он себя вроде бы не чувствовал, то решил допустить: верно все-таки второе предположение.
— Я же сказал: мы прибыли сюда благодаря межпространственной квадратуре! — рассердился Колокольчик. — Прочисти наконец уши, тупица!
— Тебе не следует таким тоном разговаривать с нашим хозяином, — примиряющим голосом укорил его Порфиронос.
— Хозяин-мазяин! — передразнил его Кокольчик. — Если бы он действительно был нашим хозяином, то выпустил бы нас на свободу! А он держит нас в плену!
— Неправда, я вас в плен не брал, — мягко заметил Артур. — Я просто спустился в подвал и нашел здесь вас. Я только потом понял, что вы к полу прилипли.
— А все потому, что одна из бутылок с пепси, которых у тебя навалом, протекла и залила весь пол! — продолжал кипятиться Колокольчик. — И вообще — что за дурацкая привычка хранить бутылки с шипучкой в подвале? Да еще с испорченными пробками!
— Кстати сказать, не помешало бы и ковер на пол положить, — прибавил Серебряный Шип. — Пол здесь ужасно холодный!
— Немедленно выпусти нас на волю! — потребовал Колокольчик. — Мы явились, чтобы осуществить месть, ужасную месть!
— Месть? Это вы мне мстить собираетесь? — удивился Артур.
— У тебя в том незабываемом действе, которое называется нашей жизнью, всего лишь роль бессловесного копьеносца, — заносчиво заявил Ройял-
