В тех историях, что рассказывали о нем и Риве Справедливом, упоминалось, разумеется, что это именно он, Джиллет из Предмостья, нанес страшный удар Кельвину Убивцу и сразил его наповал.
И теперь воображение подсказывало Джиллету, что Рив Справедливый все-таки приходится ему родственником.
Терри Пратчетт
МОСТ ТРОЛЛЕЙ
(Перевод А. Жикаренцева)
С гор дул пронизывающий ветер, наполняя воздух острыми ледяными кристалликами. В такую погоду волки из горных лесов спускаются в деревни, а в глубине чащоб взрываются замерзшие деревья.
В такую погоду все нормальные люди сидят дома, перед своими очагами, и рассказывают друг другу древние предания про героев.
Лошадь была очень старой. И наездник был стар. Лошадь выглядела ходячей стойкой для швабр, а человек не падал с ее спины лишь потому, что даже на это у него не было сил. Несмотря на жалящий ветер, всадник был облачен лишь в крошечный кожаный килт. Плюс грязная повязка на коленке.
Всадник вынул изо рта отсыревший окурок и затушил его о ладонь.
— Ага, — сказал он. — Мы почти на месте.
— И что дальше? — отозвалась лошадь. — Почти на месте… А вдруг у тебя снова голова закружится? И твоя спина… Она тебя опять подведет, а меня сожрут. Я на тебя очень обижусь.
— Ничего такого не случится, — пожал плечами всадник.
Он кряхтя спустился с лошади на холодные камни и подул на пальцы. Немного согревшись, всадник вытащил из притороченной к лошади поклажи зазубренный, как тупая пила, меч и сделал пару пробных выпадов.
— Мастерство не пропьешь, — поморщился он и прислонился к дереву. — Проклятье, этот меч с каждым днем становится все тяжелее…
— Знаешь, завязывай-ка ты, — посоветовала лошадь. — Тебе давно пора на пенсию. В твоем-то возрасте шастать по горам… Неправильно это.
Всадник страдальчески закатил глаза.
— Чертов аукцион… Никогда не покупай то, что раньше принадлежало волшебнику, — покачал головой он, обращаясь к ветру. — Я осмотрел твои зубы, проверил копыта, а вот
— Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь… — философски откликнулась лошадь.
Коэн-Варвар продолжал опираться спиной о дерево. Он не был уверен, хватит ли у него сил снова выпрямиться.
— За свою жизнь ты, должно быть, немало сокровищ накопил, — продолжала лошадь. — Мы могли бы поехать к Краю. Как тебе такая мысль? Там, кстати, тепло. Нашли бы себе уютный пляж, построили дворец… А, что скажешь?
— Нет у меня никаких сокровищ, — ответил Коэн. — Что-то потратил. Что-то пропил. Что-то роздал. Нету, в общем.
— Но на старость ты же должен был откладывать?!
— Честно говоря, я никогда не думал, что доживу до старости.
— Однажды ты умрешь, — сказала лошадь. — Может быть, даже сегодня.
— Знаю. Зачем, по-твоему, я сюда приехал?
Лошадь повернулась и посмотрела вниз, в ущелье. Тракт был изрыт колдобинами, а сквозь булыжники уже начали пробиваться молодые деревца. Со всех сторон тракт окружал лес. Через несколько лет никто и знать не будет, что здесь когда-то была дорога. Похоже, об этом уже никто не знает…
— Так ты ехал сюда, чтобы умереть?
— Нет. Но есть кое-что, что я всегда хотел сделать. С самого детства.
— Да?
Коэн попытался выпрямиться. Ноги его хрустнули и заскрипели, сухожилия запульсировали алыми всполохами.
— Мой отец, — прохрипел он, но тут же взял себя в руки и уже нормальным голосом продолжил: — Мой отец как-то сказал мне…
Тут ему опять пришлось прерваться, чтобы глотнуть воздуха.
— Сынок, — подсказала лошадь.
— Чего?
— Сынок, — повторила лошадь. — Так все отцы обращаются к своим сыновьям, когда намереваются поделиться с ними какой-то мудростью. Известный факт.
