может быть за нею. А заглянуть за нее ни разу не осмелился, потому что здесь проходил всегда только в сопровождении кого-то из гоблинов, который с мальчишки глаз не спускал. Неужели, растерянно думал Коротышка, именно за этой дверью находится мир Зеленых Листьев?
Он проскользнул в соседнюю комнату и притаился среди уродливых высоких ваз, не сводя глаз с заветной двери. И вскоре увидел, как Хорк с размаху отворил ее.
Яблочко, которому хорошо было видно, что там, за нею, вдруг остановился так резко, будто споткнулся.
— Но… — заикаясь, пролепетал он. — Но…
— Ты же знаешь, нам не нравится яркий свет, — поспешил успокоить его Хорк. — Но мы, конечно же, проводим тебя через этот темный вестибюль до самого порога и там тепло попрощаемся с тобою — попрощаемся навсегда!
— Ах вот как! Тогда спасибо, господин мой! — И Яблочко рысью устремился вперед.
Гоблины, которых теперь собралась целая толпа, двинулись за ним. И последний захлопнул за собой дверь.
Коротышке оставалось только ждать. Ему показалось, что из-за двери доносится какой-то грохот, но от волнения в ушах у него так шумело, словно огромные волны прибоя били о берег, сотрясая даже кости его черепа.
Прошла целая вечность, прежде чем дверь снова распахнулась и гоблины стали выходить в коридор. Коротышка совсем скорчился в своем убежище, старясь стать как можно меньше. Если они его сейчас здесь обнаружат, то ему конец. В крайнем случае его для начала приставят к тем отвратительным червям. И уж совершенно точно на свободу он никогда отсюда не выйдет!
Гоблины толпой проследовали мимо, весело болтая и мерзко хихикая. Многие их возгласы были Коротышке понятны.
— Сперва пошли выпьем эля, самого лучшего, сваренного матушкой Падальщицей! — крикнул Дроннг, пребывавший явно в наилучшем расположении духа. — А потом хорошенько выспимся — и будем вполне готовы насладиться праздничным обедом, приготовленным Смагой, верно?
— Верно! — поддержали эту чудную идею остальные.
Не успели смолкнуть пронзительные вопли гоблинов, как Коротышка ринулся к двери. Странно, но руки его ничуть не дрожали, когда он потянул засов в сторону и чуть-чуть приоткрыл дверь. Проскользнув в образовавшуюся щель, он сразу же закрыл дверь за собою и попытался разглядеть впереди выход наружу и крыльцо за ним. Но тщетно: ни двери, ни крыльца видно не было.
Он находился в довольно большой комнате с кирпичными голыми стенами, освещенной сальными свечами, вставленными в отвратительный канделябр, лапки которого извивались каким-то страшным образом — точно конечности человека под пыткой. Догорающие свечи испускали мерзкую вонь. На полу, между плитами, блестевшими и, похоже, только что вымытыми, пролегал желоб, вроде водосточного. Возле стены стояла всякая кухонная утварь. А посреди комнаты возвышался огромный, грубо сколоченный деревянный стол, покрытый черными пятнами. На столе лежали ножи, кухонные и мясницкие. Ножи тоже явно только что вымыли: они так и сверкали.
Коротышка поднял глаза чуть выше, пронзительно вскрикнул и потерял сознание.
Он пришел в себя, лежа на полу в луже собственной блевотины. Холод пронизывал его до костей; зубы так и стучали. Открыв глаза, он снова уперся взглядом в то, что висело над столом на здоровенном крюке, вбитом в потолок: это был Яблочко, голый и страшно побелевший.
Рот у него был открыт. Оттуда торчал серый язык. Глаза были мертвые, немигающие и совершенно сухие. Живот у мальчика был вспорот и пуст — гоблины свалили его внутренности в стоявшее рядом ведро. А в другое ведро они весьма заботливо сцедили большую часть крови убитого.
— Я совсем не это имел в виду, Яблочко! — услышал Коротышка чей-то плаксивый голос в тишине. Потом понял, что это его собственный голос. — Я не хотел твоей смерти. Честно, не хотел!
Он с трудом встал на четвереньки, потом, пошатываясь, выпрямился. Ноги и руки слушаться отказывались; он чувствовал себя настолько же выпотрошенным, как висевший перед ним труп. Медленно-медленно сквозь туман в голове пробивалась ясная мысль: так вот где кончается их служба! И жизнь. Жизнь каждого из детей, когда-либо попадавших в замок. Завтра гоблины счистят мясо с костей, отнесут на кухню, и повар Смага станет его готовить, отдавая приказания детям-поварятам: добавить тех или иных специй, полить соусом, выложить на блюдо, подать на стол… Ничего сверхъестественного! Вполне понятно, что поварята рассказывали в детской, как весело празднуют гоблины «проводы» очередного ребенка, достигшего Нужной Меры!
Если гоблины узнают, что Коротышка обо всем пронюхал, то, вполне возможно, за первым праздничным обедом вскоре последует и второй. А впрочем, его плоть они могут замариновать и подавать по кусочкам в виде закуски. Да еще и каждый постарается проявить при этом собственное остроумие.
Нет, пожалуй, до этого все-таки не дойдет. В ведре все еще полно воды… Коротышка тщательно вымылся, вымыл свою рубаху и пол вокруг. Он, видно, мылся чересчур старательно и невольно разбередил раны, полученные во время «урока». Боль напомнила ему о той цене, которую приходится платить за чрезмерную болтливость. Ничего, на сей раз он будет молчать. Постарается как можно лучше выполнять свою работу, не станет причинять никакого беспокойства гоблинам и еще… еще…
А что еще?
Ну что же ты, идиот! Ведь все это означает, что нет никакого мира Зеленых Листьев!
