— Ага! — сказала она. — Я не помешала вам? Идемте обедать, Хитер?
— Нет… — Девушка смущенно уставилась в пол. — Мюррей предложил поехать и перекусить чего–нибудь в ближайшем пабе.
— Вероятно, вы поедете в его двухместной машине. — Ида откинула голову. — Примите во внимание мой совет, моя дорогая. Разве вы не знаете, чем кончали женщины Мюррея?
Мюррей сжал кулаки.
— Если бы ты была мужчиной, я бы сейчас побил тебя, Ида, — громко сказал он. — Но теперь этим ничего не достигнешь, не так ли?
Ида не ответила. Она, очевидно, поняла, что перегнула палку. Вместо того чтобы сказать что–нибудь еще, она молча прошла мимо Мюррея и исчезла.
Когда Мюррей забрал из своей комнаты ключи от машины и снова спустился вниз, он увидел, что Хитер над чем–то задумалась.
— Мюррей, можно мне кое–что спросить у вас? Он знал, какой вопрос она хотела задать ему, но кивнул, придерживая дверь для Хитер.
— Что имела в виду Ида?
— Ида — зловредная женщина, — пробурчал он. — Не все, что она говорит, можно принимать за чистую монету.
— Но… — Хитер прикусила нижнюю губу. — Мюррей, я не хочу быть любопытной. Но я заметила, что замечание Иды задело вас, и я не хочу вас ранить, не хочу. Вы знаете, что я имею в виду?
Он ответил не сразу, придерживая автоматическую дверь. Хитер ответила на его взгляд. Мюррей опустился на сиденье водителя, вставил ключ зажигания в замок и уставился на приборный щиток. Наконец он пожал плечами.
— Дело это давнее, и в нем нет никакой тайны. Весь Лондон знает об этом. — Он глубоко вдохнул. — Моя жена сошла с ума. Однажды вечером, когда я был на сцене, она сбежала от меня. Двумя неделями позже полицейский патруль обнаружил ее в борделе в Поплере. К счастью, по крайней мере, она назвалась вымышленным именем. Затем ее поместили в больницу для душевнобольных, которую она уже больше не покидала. Вы удовлетворены?
— О! — Хитер уставилась на него. — Я этого не знала, Мюррей. Поэтому вы?..
— Нет, я начал пить, чтобы успокоить свою совесть. — Мюррей завел мотор. — Я должен был своевременно направить свою жену к психиатру; может быть, теперь она была бы уже здорова. — Он тронул машину с места. — А теперь давайте сменим тему.
* * *
В пять часов пополудни Мюррей был даже благодарен ей за то, что она воспользовалась этой возможностью для разговора. Старая горечь, снова поднявшаяся в нем, теперь помогла ему играть его роль. Гарри Гардинг во время этой паузы составил вместе четыре экрана, стол и стулья и сделал набросок декораций в двух плоскостях. Он был с ног до головы заляпан краской, но, несмотря на это, находился в хорошем расположении духа; его подобревший голос озадачил Мюррея, потому что Гарри с вечера понедельника не получал героина.
Мюррей знал, что он и остальные играли хорошо, когда закончилась последняя репетиция первой сцены. Он даже ожидал похвалы от Дельгадо, потому что все они играли с гораздо большим подъемом, чем раньше. Но когда Близ–зард повернулся к Дельгадо и бросил на него вопросительный взгляд, автор отреагировал совершенно неожиданным образом.
— Так, теперь мы покончим с этой бессмыслицей!
— Что? — Все непонимающе уставились на Дельгадо. Близ–зард первый обрел дар речи:
— Мануэль, что это должно значить?
Дельгадо внешне остался равнодушным, но голос выдал его возбуждение.
— Я сказал, что мы должны прекратить все это. Эта бессмыслица у меня уже вот где. Теперь вы приблизительно знаете, чего я хочу, и завтра мы начнем собственно пьесу.
— Минуточку! — Близ–зард встал. Другие еще молчали, потому что они заметили, что Близ–зард хочет высказать то, о чем они все думают. — Мануэль, не можете же вы просто так отбросить работу всей прошедшей недели, когда все уже пошло на лад!
— Вы так думаете? — Дельгадо презрительно махнул рукой. — Действительно, не стоит поднимать этот вопрос. Мюррей Дуглас, которого вы мне так усердно рекламировали, разрушает нам все — он не актер, а дешевый бродячий комедиант.
— Эй, это проклятая ложь! — Ида неожиданно ко всеобщему удивлению пришла Мюррею на помощь. Она выступила вперед и остановилась перед Дельгадо. — Каждый знает, что я никогда не была влюблена в Мюррея, но до сих пор он играл великолепно, это вы сами должны были заметить. Итак, что вы называете бессмыслицей? Вы намеренно хотите восстановить нас друг против друга?
— Вы относительно лояльны, — холодно заверил Дельгадо. — Как только вы завтра отдохнете, мы, может быть, сможем заняться серьезной работой. А теперь… Черри, рукопись, пожалуйста.
Девушка подала ему толстый скоросшиватель, содержащий набросок театральной пьесы.
— Так! — сказал Дельгадо и встал. — Сейчас вы увидите, что я считаю серьезным.
Он взял скоросшиватель, содержащий около сотни листов, в обе руки, разорвал его без видимого напряжения, сложил обе половинки вместе и разорвал еще раз. Остальные удивились невероятной физической силе, которую он при этом проявил.
