«Династия», он также руководитель проекта «Новый Мир». Думаю, ты знаешь его.
– А, мистер Гу. Он попросил тебя сделать для него перевод?
– Да, это его деловой проект, – сказал Чэнь. – А как твои дела?
– Отлично. Мы отыскали несколько картин с изображением русских девушек в старом Шанхае. Теперь ими увешаны все стены. Ночные клубы с полуобнаженными русскими девушками на сцене всегда переполнены. Это все равно что вернуться назад в старый Шанхай.
– Потрясающе.
– Думаю оборудовать в ресторане сцену. У гостиницы «Мир» работает одна музыкальная группа. Там старики, играющие джаз. Мы же сделаем лучше. У нас на сцене будет молодая группа и русские девушки, – гордо добавил Лу. – Девушки на старых картинах и в реальной жизни.
– «Подмосковье» не более чем ресторан для таких гурманов, как ты.
– Да, это так, но у людей появились деньги. Они хотят больше, чем поесть. Им подавай атмосферу, культуру, историю, все ценности, сколько бы это ни стоило. И только в процессе всего этого они начинают понимать, что действительно не зря сорят своими деньгами.
– Тогда это должно быть очень дорого.
– Что ж, люди хотят платить деньги. Появился новый термин – «очевидные затраты». И новый слой общества – средний класс. «Подмосковье» стал рестораном для престижных людей. Некоторые только из-за этого и приходят сюда.
– Это здорово, Лу.
– Так что приглашаю, Чэнь. Я только что достал немного икры, великолепной русской икры. Абсолютно новый вкус, мне это начинает нравиться. Ты помнишь, я впервые прочел об этом в русском романе. Мой рот наполняется слюной. Это, несомненно, черный жемчуг. А, еще водка. Что ж, вместилище наших сердец пополняется.
– Мне нужно работать. – Чэню пришлось прервать Лу. Лу мог разглагольствовать часами, когда разговор заходил о еде. – Я попытаюсь выбраться в ресторан на следующей неделе.
Позже Чэнь подумал, что в этих звонках есть что-то общее. Восхищение кухней – одно из них. Не только это, но и другое. Лу также говорил о ностальгической культурной атмосфере в его ресторане. В результате этого разговора Чэнь проголодался, но продолжил работать, так как решил более двух или трех часов работать без перерыва. Как будто он доказывал правду, которую он сказал Лу по телефону.
Спустя некоторое время он снова просмотрел снимки, которые принесла Белое Облако. Ему не удалось увидеть пышность и шарм тридцатых. Возможно, это из-за грязи и пыли, скопившейся за все эти годы построения социализма. Как члену партии, это показалось ему слишком циничным. Как можно так думать? Но это было то, о чем он думал.
Наконец он достал оставшуюся еду, загрузил все в микроволновую печь и поел без всякого аппетита. Возможно, он должен был сначала обратиться к литературе, где описывается старый Шанхай, и не только к книжкам, написанным в шестидесятых годах, которые он читал в детстве, но и еще более ранним изданиям. Он вытащил пару листов бумаги и, прежде чем налить себе чашку кофе, что-то написал внизу. Он знал, что это сейчас неправильно. Вдыхая кофейный аромат, он сознавал, что становится все более зависимым от кофеина, но в тот момент об этом не заботился. Ему хотелось собраться с духом.
В этот день он работал допоздна. Чэнь ощущал усталость и еще внезапное, более, чем когда-либо, одиночество. В голову ему пришло несколько строк, когда-то процитированных друзьями:
Это строки из стихотворения Су Дунпо. Тогда это было политическим комментарием, но они часто произносились как метафора о сложности выбора ветви, на которую надо забраться во что бы то ни стало. В любом случае друзья, которые их цитировали, были под защитой своей собственной жизни.
А потом он услышал знакомый звук, как будто дикий гусь падает среди кленовых листьев. За окном стрекотал сверчок. Будучи мальчишкой, он не придавал значения тому, зачем сверчок так энергично скрипит своими крылышками, и только потом понял, что сверчок поет о триумфе над побежденным противником. Плохо быть сверчком, победившим или нет, если ты всегда будешь кружиться и кружиться внутри маленького глиняного горшка, подталкиваемый золотой погонялкой в руке мальчишки.
6
После изучения списка подозреваемых, живущих в шикумэне, Юй ранним утром начал расследование в домкоме. На столе лежала новая папка, в которой содержалась информация о каждом подозреваемом, полученная, вероятно, из записей, сделанных старым участковым.
Первым человеком в списке значилась Ланьлань, обнаружившая убитую. Формально она располагала возможностью и средствами, чтобы совершить убийство, и Почтенному Ляну показалось, что у нее тоже могли быть мотивы.
Ланьлань была той женщиной, которая больше всех любила общаться с соседями. Она умела стать близким другом человеку, с которым была знакома всего лишь три минуты. Ланьлань страдала из-за того, что потеряла лицо из-за Инь, которая отвергла все ее попытки дружить. В конце концов Ланьлань сдалась, делая плачевный вывод: это то же самое, что приложить свое разгоряченное лицо к ее холодной заднице. В чем же дело? Но этот мир не взорвался бы до тех пор, пока не подожгли фитиль. В доме шикумэнь и раньше возникали постоянные скандалы из-за пользования общим пространством. По причине тесноты каждая семья старалась занять как можно больше места – «честным путем». Почтенный Лян привел пример. У Инь была угольная печка, такая же, какие стояли в общей кухне. Это было ее место, оставшееся от прошлого жильца. Она взяла печку, хотя готовила мало. Так же как и у предшественника, у нее была еще маленькая газовая плитка за дверью, на лестничной площадке. Как и многие, она не отдала бы ни кусочка пространства, которым владела. Это, должно быть, озлобляло некоторых ее соседей.
Однажды ночью Ланьлань шла домой и в спешке споткнулась о газовую плитку, горячая вода разлилась и обожгла ей щиколотку. Конечно, это не было виной Инь. Плитка стояла здесь на протяжении многих лет. Ланьлань должна была включить свет и идти не спеша. В любом случае это произошло, и она, как сварливая баба, за дверью бранила Инь:
– У тебя судьба белой тигрицы! Ты приносишь несчастья всем, кто близко от тебя. У Неба есть глаза, и ты на себя тоже навлечешь беду.
Инь должна была понять намек – рок белой тигрицы, – но она знала, что лучше ей не показываться из
