Шанхай. Комната находилась во флигеле дома, который подарили Старому Охотнику в пятидесятых годах. Там раньше располагалась столовая.
В общем-то Пэйцинь ни на что не жаловалась, но после квартирного фиаско, которое претерпел муж, она не стала молчать. Как-то она спросила его о преданности в работе полицейского. Вопрос был задан не напрямую. Во время «политики реформ и открытости» люди сами могли выбирать, чем заниматься, хотя это и было рискованно. Как полицейскому, Юю была обеспечена «железная плошка риса», он на протяжении многих лет работал в полиции, веря в коммунистическую утопию председателя Мао. Железная – неразбиваемая – плошка риса была синонимом для обозначения работы с гарантированным доходом, медицинским пособием и талонами на питание. Но сейчас «железная плошка риса» больше не была желаемой. Жэн Син, бывший коллега Пэйцинь, уволился и стал владельцем частного ресторана. Он, так же как Пэйцинь, стал работать в пять, а то и в шесть раз больше, чем если бы трудился в государственном ресторане. Юй припомнил, что жена говорила с ним насчет выбора Жэн Сина, ожидая, что он ответит.
– Это был кризис, – угрюмо заключил следователь Юй. Он вдавил сигаретный бычок в бетонную трубу во внутреннем дворике и вернулся в комнату.
Пэйцинь мыла ноги в зеленом пластиковом тазике. Не замечая мужа, она отставила бамбуковую табуретку. На полу остались капли воды: ведь тазик был слишком мал и ее ноги едва умещались в нем.
Когда-то в Юньнани, а это было совсем как в другой жизни, Пэйцинь сидела рядом с ним, барахтая ногами в чистом и спокойном ручейке, который протекал позади их бамбуковой хижины. В то время их единственной мечтой было вернуться назад в Шанхай, где все раскроется перед ними, словно радуга, вышедшая из облаков, словно вспышка света на крыльях голубой сойки. Так вот креветка в воде поймает тебя за палец и сама же от ужаса погибнет. Они вернулись в город в восьмидесятых годах, но лишь в свою двадцатиметровую комнату, к реалиям жизни. Не многие из их надежд стали реальностью, разве что рождение сына Циньциня, который сейчас так сильно вырос. Для них радуга за дальним ручейком навсегда исчезла.
В новой квартире в Тяньлине должна была быть маленькая ванная, где Юй планировал установить душ. Качая головой, следователь Юй вновь поймал себя на мысли, что потерянного уже не воротишь. На столе, позади жены, он заметил пакет с кусками парной свинины, вероятно из ресторана Жэна. Бизнес шел в гору.
Мог ли Юй вот так же в свободное время работать на стороне?
Раздался телефонный звонок. Должно быть, из полиции, подумал Юй и оказался прав.
Было уже поздно, и секретарь парткома Ли не мог разыскать старшего следователя Чэнь Цао, начальника группы по особым делам. Было срочное дело, убийство, поэтому-то он и позвонил Юю.
– Инь Лиге, – повторил имя жертвы секретарь парткома, положив трубку.
Ли ничего не объяснил, сказав только, что раскрытие преступления – дело государственной важности.
– Должно быть, это известная персона, – предположил Юй, – поэтому дело передали нашей группе, которая специализируется на преступлениях, в основе которых политические интриги.
Однако это имя ни о чем ему не говорило. Фамилия Инь не так часто встречается среди китайцев, и, если бы убитая была известной, он должен был слышать о ней.
– Инь Лиге! – вдруг произнесла Пэйцинь, до сих пор не проронившая ни слова.
– Точно, ты что-нибудь знаешь о ней?
– Она – автор книги «Смерть китайского профессора». Профессор Ян Бин, – добавила она, вытирая ноги полотенцем. – Что с ней стряслось?
– Она была найдена убитой у себя дома.
– Правительство подключилось к делу? – цинично спросила Пэйцинь.
Муж никак не ожидал такой реакции.
– В управлении хотят, чтобы мы раскрыли убийство в кратчайшие сроки, если это возможно. Так сказал секретарь Ли.
– Для вашего Ли все имеет государственную важность.
Жена, наверное, имела в виду некоторые расследования, которыми руководил Ли, и, возможно, еще и то, что их лишили квартиры.
Пэйцинь думала, что государственная управляющая компания, трижды в долгах, как ее представил Ли, была лишь отговоркой забрать у них квартиру.
А ведь это действительно был лишь предлог, чтобы отобрать квартиру. Ведь у Юя не было политического влияния в управлении.
Юй и сам понимал это, но не хотел обсуждать.
– О чем же книга Инь?
– В основе книги лежит ее частная жизнь. Она повествует о старом профессоре, который влюбился в нее во время культурной революции. Книга привлекла внимание общественности и вызвала на какое-то время споры. – Пэйцинь встала, держа в руках тазик с водой. – Вскоре после публикации книгу запретили.
– Давай я помогу тебе, – сказал Юй.
Он взял тазик, вышел во внутренний дворик и вылил содержимое в яму. Жена вышла за ним в тапочках.
– Существует масса книг о культурной революции. Что же заставило ее написать нечто особенное?
– Говорят, что некоторые описания в книге слишком реалистичны, много кровавых сцен, издевательств над партийной верхушкой. Роман вызвал огромный резонанс и за границей, поэтому строгие критики назвали ее автора диссиденткой.
– Диссиденткой? Понятно. Но книга же о культурной революции, о прошлом. Если писательница не была вовлечена в сегодняшнее свободно-демократическое движение, я не понимаю, почему правительству пришлось от нее избавиться.
– Но ты же не читал книгу.
Возможно, Пэйцинь не очень-то и хотелось говорить об этом, подумал он после того, как она грубо ему ответила. Или, может быть, она просто не хотела говорить с ним о книжках. Между ними было одно различие: она читала книги, а он, как водится, нет.
– Я прочту ее, – сказал Юй.
– А что насчет старшего следователя Чэня?
– Я не знаю. Ли не может разыскать его.
– Так ты будешь сам вести следствие?
– Думаю, да.
– Я не смогу ничего узнать о Яне, а насчет Инь попробую, – предложила она. – В том смысле, если ты хочешь больше узнать о книге. Думаю, я еще раз прочту ее.
Он удивился, что жена предложила свою помощь. Как правило, он не обсуждал дома своих дел, да и она нисколько не интересовалась ими.
Этим вечером, после нескольких дней молчания, она вызвалась помочь ему. Что ж, это уже прогресс.
2
Старший следователь Чэнь Цао из управления полиции Шанхая ничего не знал про историю с квартирой следователя Юя, которую выделил секретарь парткома Ли. Но сейчас он вспомнил фильм «Крестный отец». Он сидел в дорогом баре напротив Гу, главного директора шанхайского проекта «Новый Мир». Проект выдвигало правительство и торговые компании. Потягивая красное французское вино из бокала, который ослепительно сверкал при свете хрустальной люстры, Чэнь с иронией размышлял над ситуацией. Их столик стоял возле окна, из которого открывался восхитительный вид на набережную Вайтань, тянувшуюся от управления таможни к южному порту. Вода в реке переливалась, постоянно подсвечиваемая неоновыми огнями. За соседним столиком сидели европеец с китаянкой, они разговаривали на непонятном ему языке. Гу
