Это маленькая удача, быстренько подсчитал Чэнь. При условии в семьдесят пять центов за слово это получится около тысячи китайских юаней за страницу. За пятьдесят страниц – тридцать тысяч американских долларов, что равняется тремстам тысячам юаней, сумме, которую он смог бы заработать в должности старшего следователя за тридцать лет, включая все премии, которые он мог бы получить.
Став в тридцать лет старшим следователем, Чэнь считал это полным успехом: перспективный кадровый работник с великолепным будущим, с машиной, правда взятой в кредит, новой квартирой на его собственное имя и изредка напечатанной фотографией в местной газете. Несмотря на то что он мог обходиться «железной плошкой риса», его месячный доход в пятьсот юаней иногда с трудом покрывал его потребности. Однако, несмотря на то что дополнительные деньги за секретный иностранный план и уникальный по технике перевод его привлекали, он не знал, как наилучшим образом использовать предоставившуюся возможность.
Будучи перспективным кадровым сотрудником, он понимал, что к этому делу нужен нестандартный подход. Вступая в деловые отношения с Гу, он счел необходимым предложить платить время от времени, даже если бизнесмен будет всячески настаивать на выдаче банковского чека.
Позже он изрядно потратился на лечение матери, чей главный работодатель был директором фабрики, а поскольку лекарства подскочили в цене, тот оказался в ужасном положении, так что не мог добавить денег к ее пенсии, чтобы она покупала таблетки. Она говорила с директором сотни раз, но все безрезультатно. Фабрика была на грани банкротства. Поэтому Чэнь решил оплатить все лекарства. Если деньги за перевод проекта «Новый Мир» будут регулярно поступать, они будут подобны «дождю в сухую погоду».
– Вы должны мне помочь, – откровенно умолял Гу. – Я не могу показывать американскому банкиру такую нечитаемую работу. Перевод должен быть первоклассным.
– Ничего не могу гарантировать. Перевод пятидесяти страниц требует времени. Я сомневаюсь, что могу справиться со всем этим за одну-две недели, даже если я возьму в управлении отпуск.
– Ах да, я забыл. Для такого большого проекта вам наверняка понадобится помощь. Как насчет Белого Облака? Девушка, с которой вы танцевали в клубе «Династия», помните ее? Она студентка. Интересная, одаренная и понимающая. Она станет вашей маленькой помощницей.
«Маленькая помощница» – сяоми – термин, который вообще-то означает «маленькая искусница». Нувориш-бизнесмен, Мистер Биг Бакс, так же как и Гу, был не прочь иметь в их компании молодую, красивую маленькую помощницу и придавал этому большое значение, как необходимый знак достойного социального статуса, если не чего-нибудь иного. Чэнь встретился с Белым Облаком, «девушкой К», в одном из кабинетов в караоке-клубе Гу «Династия», выполняя прошлое расследование.
– Как я могу позволить взять себе помощницу, Гу?
– Это в интересах «Нового Мира», которому вы помогаете. Я позабочусь об этом.
«Аромат, исходящий от ее красных рукавов, сопровождающий твое глубокое дыхание в ночи…» Эта поэтическая строка времен династии Тан крутилась у него в голове, но Чэнь вернул себя в реальность. Свободная маленькая помощница. Как бутылка водки «Маотай» вдобавок к лунному прянику, который падает с небес.
Таким образом, прозорливый бизнесмен Гу не мог так очевидно блефовать, и старший следователь Чэнь подумал, что ему не о чем беспокоиться. Если что-то позднее и всплывет, он потом решит, что с этим делать.
«Есть вещи, которые человек может делать, а есть, которые не может». Это изречение Конфуция, которое любил цитировать его отец.
– Позвольте мне поговорить с секретарем парткома Ли, – сказал Чэнь. – Я перезвоню вам завтра.
– Он вам не откажет, я знаю. Вы – восходящая звезда, с многообещающим будущим. Вот часть аванса. – Гу вытащил из портфеля пухлый конверт. – Здесь десять тысяч юаней. Остальные доставлю вам завтра.
Чэнь взял конверт, приняв решение не беспокоиться. Были другие вещи, которые волновали его. Он купит пачку красных таблеток для матери. Это последнее, что он мог сделать для нее как сын. Возможно, он также сможет нанять почасовую няню. Она жила одна в старой мансарде, и ее здоровье было слабым. Он опустошил бокал со словами: «Выпивая с тобой, мы говорим о сути наших сердец; моя лошадь привязана к иве у высокой стены».
– На что намек? Просветите меня, мой старший следователь-поэт.
– Это всего лишь цитата из Ван Вэя, – сказал Чэнь без дальнейшего объяснения. В четверостишии звучит обещание, которое дал храбрый рыцарь времен династии Тан. Он же просто заключил с Гу деловое соглашение, в котором не было ничего героического. – Я постараюсь.
3
Автобус, набитый до отказа людьми, застрял в утренней пробке. Следователь Юй, в отличие от своего начальника, старшего следователя Чэня, не имел служебной машины. Это утро удалось, подумал Юй, заняв сидячее место в переполненном автобусе. И сейчас, расстегнув верхнюю пуговицу на форме, он мог поразмышлять о новом деле, связанном с убийством.
Секретарь парткома Ли позвонил ранним утром и сообщил о том, что старший следователь Чэнь взял отпуск и что Юй теперь за главного по делу об убийстве Инь. Позвонил Чэнь и сказал, что он дома занимается переводом одного делового проекта и не может выйти на работу, поэтому Юй должен сам расследовать убийство.
Информация об Инь Лиге была подготовлена. Юю дали толстую папку архивных материалов, собранных в управлении, и материалы из еще одного источника. Следователь Юй не удивился оперативности. Писательница-диссидентка Инь должна была на длительное время стать объектом негласного наблюдения полиции.
В папке лежала ее фотография. Это была стройная, как бамбуковая палка, довольно высокая женщина лет пятидесяти. Ее высокий лоб и овальное лицо испещряли очень глубокие морщины, а сквозь очки в серебряной оправе пристально глядели печальные глаза. Она была одета в темно-синюю маоистскую куртку и такого же цвета штаны, фотография чем-то напоминала старую открытку.
Инь закончила шанхайский институт в 1964 году. За энтузиазм, проявленный в студенческих политических кружках, ее приняли в партию и по окончании института взяли на работу преподавателем в государственный институт. Вместо уроков она вела со студентами беседы на политические темы. Это засчитывалось ей как испытательный срок: она должна была быстро подняться до уровня партийного функционера, проводя работу с представителями интеллигенции, которой всегда нужно быть идейно подкованной.
Грянула культурная революция, и Инь вместе со своими студентами присоединилась к организации хунвейбинов – «красных защитников», действовавших в духе председателя Мао, провозгласившего: «Уничтожим все старое и гнилое». Она, критикуя контрреволюционных «монстров» и ревизионистов, возглавила революционный комитет института.
Обладая властью, Инь была убеждена в необходимости «непрерывной революции под руководством диктатуры пролетариата». К концу шестидесятых председатель Мао понял, что бунтующие хунвейбины выступают против его власти. Хунвейбины, по недомыслию, навлекли на себя неприятности. Инь также подверглась критике и была снята с поста главы ревкома института и сослана в партийную школу в деревне. Это было новое учреждение, созданное председателем Мао, решение было принято им ранним майским утром. После знаменательного 7 мая по всей стране появились партийные школы, названные «школами 7 мая». Одной из целей Мао было взять под контроль политически ненадежные элементы, то есть тех, кто стоял на его пути.
Студенты-партийцы делились на две группы. В первую входили бывшие члены партии. С их левосторонними взглядами их надо было где-то содержать. Вторая группа состояла из интеллигенции, а именно из профессоров, писателей, артистов, которые были включены в разряд политических элементов. Партийных студентов заставили перевоспитываться непосильным трудом индивидуально, а также используя групповую политическую учебу. Инь, как преподаватель института, к тому же и партийный работник, за
