Затем его взгляд снова стал подниматься к ее лицу, и при этом он начал улыбаться.
— Кто вы? — спросил он.
У него был приятный, мягкий голос воспитанного человека.
Когда она не ответила, он повторил вопрос и слегка наклонился вперед, чтобы наверняка расслышать ее ответ.
Она едва могла дышать, но надо было ответить, надо было выжать из себя слова. Прямой угрозы не было, если не считать той, на которую намекали скрюченные пальцы и сама его манера держаться, но ее охватил безумный ужас.
— Я… я Шейла… Бернс!
— Говорите четче, — приказал он.
— Я… Шейла… Бернс.
— Шейла? — Он наклонился ниже.
— Да… — Грудь ее вздымалась, ремень так сильно сдавливал талию, что при вздохе будто заталкивал ребра в легкие, почти удушая ее. — Шейла Бернс.
— Шейла как?
— Бернс! — Она задохнулась и начала называть по буквам, причем каждая буква болезненно вырывалась из груди: — Б-е-р-н-с! Бернс!
Он слегка отпрянул.
— Не кричите, — произнес он мягким голосом. — Я вас хорошо слышу.
Она слышала отчаянный стук своего сердца, заглушающий даже ее хриплое прерывистое дыхание.
— Почему вы приехали в Хэйл? — требовательно спросил он.
— Я ехала… ехала повидаться с другом. Я…
— Что за друг у вас здесь рядом?
— Не здесь, не рядом, он живет около Оксфорда! Я… мне сказали, что здесь короткая дорога. Я просто поехала короткой дорогой.
— Знаете что? — проговорил молодой человек. — Я вам не верю. — Он замолчал и молчал достаточно долго, пока не увидел на ее лице гримасу, которая не была похожа на улыбку, и затем продолжал: — Я не люблю лгунов. Тем, кто мне лжет, потом всегда становится больно.
— Я не лгу! — воскликнула она. — Это правда!
— Звучит непохоже на правду.
— И все-таки это правда!
— Вам не кажется, что вы очень уж сильно волнуетесь? — спросил мужчина.
Он протянул руку и коснулся указательным пальцем ее губ. Сначала давление было легким, но постепенно усиливалось, до тех пор, пока верхняя губа не оказалась сильно, до боли, прижатой к зубам. Вместо того чтобы остановиться или отвести руку, он продолжал давить сильнее, и боль превратилась в мучительную пытку. Шейла втягивала короткими рывками воздух, который с хрипом проходил через нижние зубы.
Медленно, так что сначала она даже не поняла этого, он уменьшил давление и наконец убрал руку совсем.
— А теперь скажите мне правду, — приказал он.
Она чувствовала страшную боль, поняла, что верхняя губа начинает распухать, и рассвирепела, как никогда раньше. Яростно глядя на него, она почти заорала:
— Ладно, хотите правду — вот: вы самый жестокий зверь, какого я когда-либо видела! Я поехала короткой дорогой и попала в аварию. Это вся правда.
Она боялась, что он снова причинит ей боль, но вместо этого он стоял, глядя на нее сверху вниз, и улыбался, искренне развлекаясь.
— Почему вы остановились на дороге? — спросил он.
— Я услышала какой-то вопль.
— Вы услышали какой-то вопль?
— Да, ужасный визгливый звук. Он… я от него чуть с ума не сошла и потеряла управление машиной.
Он долго, казалось, очень долго молчал, и это молчание сломило ее вызванное гневом мужество. Она снова очень сильно испугалась. Не двигаясь и почти не шевеля губами, мужчина произнес:
— Что произошло потом?
— Какой-то человек… какой-то человек подошел и помог мне.
— Какой человек?
— Он сказал, что его фамилия Хортон.
— А его фамилия действительно Хортон?
— Я знаю только то, что он мне сказал! Он… — Ее дыхание было таким прерывистым, что какое-то время она не могла выговорить ни слова.
