жизни. Я получил все адреса, где он жил в те годы, когда я его не видел. Стало известно, что у него накопилось порядочное состояние и он ушел в отставку, а среди всего прочего я узнал, что у него вошло в привычку приезжать после рождества на месяц в Монте-Карло и останавливаться в «Ар-темаре».
Итак, в прошлом году он туда отправился, а я вслед за ним. Мы познакомились и сблизились. Когда мне пора было возвращаться домой, мы оба выразили надежду, что встретимся здесь же в следующем году, то есть в этом. За несколько недель я узнал о нем гораздо больше, чем мне было известно. Я все разведал для будущих действий и составил небольшой план на год вперед. Обслуживающий персонал в гостинице уже знал меня как человека, дающего щедрые чаевые. У меня были наилучшие отношения с мадам Жубен из газетного киоска, и я потратил кучу денег у старого Гранжетта.
Две недели назад, когда Сомертон поселился в «Артемаре», я уже здесь находился. Он был в восторге от встречи со мной, и я все время проводил с ним, его дочерью и друзьями. Спустя несколько дней я взялся за него так, как вам уже известно. Служащие отеля, не любившие его, с охотой включились в затеянную игру. Люди, которые заговаривали с ним на улице, сделали бы куда больше за стофранковый билет.
Я уже рассказал вам, в частности, как обошелся с бумажником Сомертона. Я заранее предполагал, что ему придется как-нибудь пойти в банк за деньгами, и на протяжении ряда месяцев практиковался так, что мои руки вновь обрели прежнюю сноровку.
Когда он отправился в Лионский банк, я был с ним, видел, как он вынул десять банкнотов, потом вернулся с ним к толпе, наблюдавшей регату. Для опытного вора вынуть что-либо из заднего кармана не составляет никакого труда. Я положил в бумажник лишние десять тысяч, вернул его на место и видел, как Сомертон побледнел, пересчитав деньги. Получилось удачно. Спустя минуту я снова вынул бумажник, забрал свои десять банкнотов и опустил бумажник обратно. Все прошло гладко.
Трюк с газетой был проделан так. Проездом в Лондоне я получил в архиве «Таймс» экземпляры прошлогодних газет за две недели того же месяца. Мадам Жу-бен охотно согласилась, за вознаграждение, разумеется, помочь мне сыграть шутку с Сомертоном. В первый раз, когда мы оба подошли к киоску, она вручила ему прошлогоднюю газету. Я приурочил эту затею к дню, последовавшему за инцидентом с банкнотами. У меня в кармане уже была газета с правильной датой, купленная часом раньше. Когда Сомертон взял газету у мадам Жубен, я купил «Эскуайр» — американский журнал большого формата — и держал под ним наготове свой экземпляр «Таймс». Заметив дату на своей газете, Сомертон взволнованно сообщил об этом, и я непринужденно взял у него газету. Глядя ему в глаза — поменял газеты, сказав, что дата указана правильная. Его лицо стало таким мертвенно-бледным, что, поверьте, одно это стоило моих сил и денег.
А вот что я задумал, когда добыл старый адрес Со-мертона. В прошлом году он отправил жене ко дню рождения подарок, который я помогал ему выбирать в лавке Гранжетта. Я рассчитывал, что он вновь это сделает, так и случилось, но даже если бы он поступил иначе, я предполагал, что найду способ использовать адрес. И вот он снова попросил меня пойти с ним к Гранжетту, так как доверял моему вкусу. Как вы знаете, я немало предложил Гранжетту, который, очевидно, удовольствовался бы и более скромным вознаграждением, но мне хотелось быть уверенным в успехе.
Тут я, конечно, совершил ошибку, так как по вине сотрудника сыска в старый адрес вкрались ошибки. Никто бы не подумал о тех мелких изменениях, которые были введены на почте после того, как Сомертон сменил адрес, а неправильное написание слова «Талфоурд» могло быть естественным промахом. В любом случае меня это не беспокоит. Я добился желаемого эффекта. И мне поистине доставляет удовольствие все рассказать умному человеку, который сумеет это оценить.
Вот, пожалуй, и все. Я провел время интересно й счастливо. Боюсь, что Сомертону будет не хватать меня. Теперь ему есть о чем вспомнить, о всех наших приятных беседах, начиная с той, что состоялась в полицейском суде двадцать лет назад».
«Интересное и счастливое время! — повторил про себя Трент. — Монте-Карло в миниатюре! — он перелистал страницы письма. — Вот он каков, видный гражданин, благодетель общества! В свободное время частной жизни— просто коварный жулик. Да, Сомертону все это не понравится. Но, пожалуй, лучше так, чем лишиться разума. Ему есть что вспомнить и о чем поразмыслить».
Авантюра
Витянис Рожукас
ПОИСКИ СМЫСЛА ЖИЗНИ
По пунктиру правдоискательства — вперед!
Солнце — инициатор жизни — играло, рассыпаясь по водной глади Сены. Парижский речной порт пробуждался, и Канзо Хонда притормозил свой «Порше», ошеломленный открывшейся взору экспрессионистской картиной. Такое увидишь только раз в жизни: небритый симпатичного вида мужчина спал, скорчившись на откосе широченной угольной насыпи. Трагичная неожиданность потрясла японца. Возможно ли более удачное обобщение одиночества и безнадежности? Прилично одетый мужчина, в позе эмбриона лежащий на груде угля! Будто крик души Эдварда Мунка. Антрацит сверкал на солнце, и одинокий несчастливец словно бросал ненавязчивый упрек тем, кто бы попытался поскупиться на бальзам сочувствия.
