— Вы знаете дорогу, сержант?
— Да, сэр.
— Поезжайте.
Я снова уселся за руль и на большой скорости поехал на Виа Специале.
— Виа Специале, сэр,— сказал я, доехав до нужной улицы.
— Рядом с фонарем,— сказала девушка, наклоняясь.
Вылезая из машины, она подмигнула мне. Потом она прошла по тротуару к двери и, остановившись, раскрыла сумочку и стала искать ключ.
Генерал тоже вышел из машины и с мрачным видом оглядел дом. Он был высокий и узкий. Ни в одном окне не было света.
— Подождите здесь, сержант,— сказал он,— и держите уши открытыми. Если я позову, вы тотчас же поднимитесь наверх.
— Слушаю, сэр.
Он догнал девушку у двери. Я слышал, как она ему сказала:
— Только не шуми, дорогой. Здесь никто не знает и не должен знать, что я принимаю мужчин.
Затем дверь захлопнулась.
Закурив сигарету, я оглядел улицу и еще раз окинул взглядом темный дом. Минуты две спустя в окне верхнего этажа зажегся свет. «Пять пролетов»,— с тоской подумал я. Я надеялся, что генералу не придется звать меня.
Расхаживая взад и вперед по тротуару, я время от времени поглядывал на светящееся окно и курил одну сигарету за другой.
Вдруг окно распахнулось, и я увидел широкие плечи генерала и его голову.
— Вы здесь, сержант? — приглушенным голосом позвал он меня.
— Да, сэр.
— Вы мне нужны. Немедленно поднимитесь наверх.
Озадаченный, я пересек тротуар, открыл дверь и ощупью стал подниматься по темной лестнице на пятый этаж. Наконец я увидел свет.
— Проходите, сержант, в квартиру,— услышал я нетерпеливый голос генерала. Он стоял на лестничной площадке около распахнутой двери.— Я ведь не собираюсь ждать вас здесь всю ночь.
Запыхавшись, я преодолел последние ступени.
— Мне нужна ваша помощь, сержант,— сказал генерал.
Он теперь стоял у входной двери спиной к свету, так что мне было видно только очертание его фигуры. Я не видел его лица, но его прерывистое дыхание и хриплый голос мне не понравились.
— Слушаюсь, сэр,— ответил я и посмотрел на него.
— Войдите в спальню и посмотрите, что можно сделать. По-моему, она скончалась.
— Умерла, сэр?
— Войдите и посмотрите сами, черт возьми!
Неожиданная злоба в его голосе подействовала на меня, как холодный душ. Я понял, что дело обстоит плохо. Быстро пройдя мимо него, я заглянул в первую комнату. Она была большая, но мебели было мало. На буфете стояли два стакана с недопитым виски. Напротив находилась дверь в спальню. Но с этого места мне была видна только спинка кровати.
— Она в спальне,— услышал я слова генерала.— Войдите и посмотрите на нее.
Странный запах вдруг донесся до меня.
— Может быть, ей будет неприятно, сэр? — прошептал я пересохшими губами.
— Ей это уже безразлично,— ответил генерал, впиваясь мне в руку и подталкивая меня вперед.— Идите и посмотрите!
Я поспешил к двери спальни и еще сильнее ощутил этот запах. Меня чуть не выворачивало от него. Потом я посмотрел на кровать, и меня прошиб холодный пот.
Мне уже немало пришлось повидать в жизни страшного. Я видел человека, которому гранатой разворотило грудь; я присутствовал при том, как бомба попала в ящик со снарядами, на котором пятеро солдат играли в карты; я видел, как в пятидесяти шагах от меня врезался в землю пилот на сгоревшем парашюте. Но никогда мне еще не приходилось видеть более ужасного, чем эта девушка в залитой кровью постели.
Орудие убийства — нож лежал на полу. Это был огромный нож мясника, весь потемневший от крови. Девушка была зарезана, как овца на бойне. Генерал искромсал ее тело в припадке бешенства. Нетронутой оставалась только голова. На ее лице отразился весь кошмар последних минут.
Я в ужасе закрыл глаза и отвернулся. Мне стало плохо. Пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Мои руки были холодны как лед.
— Лучше присядьте, сержант,— насмешливо предложил генерал.— Вы что-то неважно выглядите.
Он стоял у двери. В правой руке он держал направленный на меня пистолет.
— Сядьте, сержант,— повторил генерал.— Мне нужно с вами поговорить.
