Он был уверен, что старые девы любят, когда их называют «мадам». Для них полицейские офицеры принадлежат к низшим классам общества и должны быть почтительны к тем, кто выше их.
— Я понимаю, как это мучительно, но нам необходимо все выяснить.
— Да, я знаю,— сказала мисс Марпл.— Очень трудно выяснить все до конца, не правда ли? Нельзя смотреть сразу на два предмета. Часто тот предмет, на который мы смотрим, не представляет никакого интереса. Наше внимание направляют на одно, чтобы отвлечь от другого. Фокусники называют это «фальшивым направлением». Они такие ловкие, эти люди! Вы не находите? Я никогда не могла понять, что они делают с бокалом, в котором находятся красные рыбки... В самом деле, невозможно отгадать.
Инспектор опустил веки и сказал утешительным тоном:
— Действительно, мадам. Мисс Беллевер рассказала мне о событиях сегодняшнего дня. Все это было очень тяжело для всех вас, я уверен.
— Да... Это было очень драматично.
— Во-первых, сцена между мистером Серокольдом и... — он посмотрел в свои записи,— Эдгаром Лаусоном.
— Очень странный молодой человек,— сказала мисс Марпл.— Мне все время казалось, что он тронутый.
— Я в этом не сомневаюсь. Только прошло волнение по этому поводу, обнаружилась смерть мистера Гульд-брандсена. Я понял так, что вы вместе с миссис Серокольд пошли смотреть на труп?
— Это точно. Она попросила, чтобы я ее сопровождала. Мы очень старые подруги.
— Так. Значит, вы вместе с ней были в комнате Гульдбрандсена. Вы не заметили случайно, было ли какое-нибудь письмо или лист бумаги в пишущей машинке?
— Не было,— не колеблясь сказала мисс Марпл.— Я сразу это заметила, и мне показалось странным. Гульдбрандсен сидел перед пишущей машинкой, следовательно, он должен был печатать. Да... Мне это показалось очень странным.
Инспектор внимательно на нее посмотрел.
— Вы много разговаривали с мистером Гульд-брандсеном?
— Очень мало.
— Он не говорил вам ничего особенного?
На мгновение мисс Марпл задумалась.
— Он меня спрашивал о здоровье миссис Серокольд и особенно о состоянии ее сердца.
— Сердца? У нее что-нибудь не в порядке с этой стороны?
— Ничего, насколько мне известно.
После минутного молчания инспектор продолжал:
— Вы слышали выстрел сегодня вечером во время ссоры мистера Серокольда с Лаусоном?
— Сама я не слышала. Я должна признаться, что немного туга на ухо, но миссис Серокольд слышала и сказала, что это снаружи, в парке.
Правильно ли я понял, что Гульдбрандсен покинул холл сразу же после обеда?
— Да. Ему надо было написать письма.
— Он не говорил, что хочет поговорить по делу с мистером Серокольдом?
— Нет. Но, знаете ли, они уже беседовали.
— В самом деле? Когда же? Я думал, что Серокольд вернулся как раз перед обедом.
— Верно, но он возвращался через парк пешком, Гульдбрандсен пошел ему навстречу, и они вместе прогуливались по террасе.
— Кому, кроме вас, это известно?
— Думаю, что никому,— сказала мисс Марпл.— По крайней мере, Серокольд не сказал об этом своей жене. Я как раз была у окна и наблюдала за птицами...
— За птицами?
— За птицами,— повторила мисс Марпл.
Инспектора птицы не интересовали.
— А случайно из их разговора до вас ничего не дошло? — спросил он дипломатически.
Чистосердечный взгляд был ему ответом.
— Какие-то отрывки,— ласково сказала мисс Марпл.
— И эти отрывки?..
Некоторое время мисс Марпл помолчала и сказала:
— Не знаю точно, что было темой их разговора, но их главной заботой было сохранить тайну от миссис Серокольд. «Устранить»,— это сказал мистер Гульдбрандсен, а мистер Серокольд говорил: «Я держусь того же мнения, что прежде всего надо подумать о ней». Он говорил о большой ответственности, и
