Приземлился он с грохотом и мгновенно лег ничком.
Он лежал тихо, затаив дыхание, боль накатывала мучительными волнами. Он понимал, что толпа услышала этот грохот. Рискнув посмотреть вниз, он увидел, что кто-то, разглядывая улицу, вертит головой по сторонам, но, слава богу, пока никто не догадался поднять голову вверх.
Он внимательно оглядел соседние дома. По зеленым ставням ему удалось определить гостиницу, в которой скрывались Тим и Мепита.
И вдруг Доулиш увидел то, что вселило в него слабую надежду: от края крыши, на которую он приземлился, вела пожарная лестница. Он добрался до нее и начал медленно спускаться, повернувшись к улице спиной. Несомненно, на него обратили внимание, но он нарочно старался не спешить, заставляя себя спускаться спокойно. Здание гостиницы скрывало его из поля зрения Триветта и испанского полицейского.
Главный вход в гостиницу был как раз на этой улице. Он вошел. За конторкой, пересчитывая кучку грязных скомканных песет, сидел уже другой портье. Он проводил Доулиша отсутствующим взглядом.
Доулиш стал бистро подниматься по лестнице.
Подошел к нужному номеру, повернул ручку двери.
На пороге комнаты его поджидал Луис — человек, так поразительно похожий на него самого. В руках он сжимал пистолет.
Луис саркастически улыбался, а с улицы доносились возбужденные крики толпы, голоса Триветта и испанского полицейского. Очевидно, они только что обнаружили труп женщины.
— Ну и кто тут у нас самый умный? — осведомился Луис. — Самый умный попал из одной ловушки в другую.
Доулиш молчал. Он действительно растерялся.
— Итак, молчим, — издевательски заметил Луис. — А мне говорили, что вас не так-то просто заставить заткнуться. Но, похоже, они были не правы.
«Надо ждать, — подумал Доулиш, — и он разговорится. Скажет все, что надо».
— Представьте себе, Блонди не понравилось, что я женился на Мепите! — воскликнул Луис, всем своим видом давая понять, что он этим одновременно и возмущен, и польщен. — Так что с ней надо было кончать. Если б вас сейчас при ней прихватили, все было бы отлично. Впрочем, вы вполне могли сломать себе шею, прыгая по крышам. И тогда все тоже было бы прекрасно. Полиция получила бы своего злодея, я был бы в безопасности, а Мепита, опасаясь за своего драгоценного братца, держала бы язык за зубами, оставаясь при этом моей законной супругой.
— Вам, быть может, удалось обвести вокруг пальца Мепиту и Карлоса, но есть ведь и другие, — медленно произнес Доулиш.
— О ком это, черт побери, вы толкуете!? — рявкнул Луис.
— Есть те, кто отдавал приказы, есть те, кто разработал всю схему.
— Да, я работал не один, — заявил Луис, — и у вас хватило ума, чтобы сообразить это. Ну и что, вам от этого легче? Или это хоть как-то облегчит положение вашей жены, когда ей придется давать показания в суде? Между прочим, она тоже заявилась в Барселону.
Доулиш не смог сдержать удивленного восклицания Да, тут он допустил промашку.
— Вот так, теперь вы это знаете От меня, — с важностью добавил Луис. — Она прилетела тем же рейсом, что и Триветт, но мои парни сообщили, что из аэропорта они выходили порознь.
«Конечно, если сейчас я наброшусь на него, этот тип выстрелит, — подумал Доулиш. — Интересно, куда угодит пуля?»
Однако атаковать придется рано или поздно. Иного выхода нет.
Гласное — выбрать нужный момент. Момент, когда Луис решит, что он, Доулиш, уже не представляет никакой опасности.
В этот момент дверь, ведущая в маленькую соседнюю комнатку, приоткрылась.
— Ты, Луис, умом не блещешь, как всегда, — сказал появившийся на пороге Карлос Фернандес, и глаза его радостно блеснули. — Куда лучше будет, если Доулишу вообще не придется появляться в суде. Он знает слишком много. Что же касается крыши, то какая разница, с какой он упадет — с той или с этой?
Глава 22
Карлос
Доулиш всматривался в его веселое, довольное лицо. Карлос был очень похож на сестру. И если бы не сложившиеся обстоятельства, то его веселость и приветливость были бы даже симпатичны.
— Доброе утро, мистер Доулиш, — преувеличенно вежливо произнес он.
Доулиш промолчал.
— Что-то он у нас сегодня не слишком разговорчив, — пробурчал Луис.
