стандартные локоны и длинные, загнутые вверх ресницы. Отрадно было и то, что она оказалась не ярко выраженной блондинкой. На ней было светло- голубое платье, отороченное темно-синими кружевами, и прекрасно гармонирующие с ним небольшие бриллиантовые серьги. Обручальное кольцо с солитером стоило по меньшей мере пятьсот фунтов.
Роджер, всегда весьма тонко чувствующий атмосферу, ощутил нечто, какой-то странный след, а потом понял: это был след спадающего напряжения. Странность же заключалась в том, что при данных обстоятельствах надо было бы ожидать его нагнетания.
– Извините, что так вышло, – начал Джексон, когда Роджер сел, – я бы пришел сам, но моя жена...
– ...поступила совершенно правильно, – сказал Роджер.
Розмари улыбнулась, показав великолепные зубы – немногие женщины в наши дни владеют таким богатством.
– Пусть меня хоть четвертуют, но я его сегодня из дома не выпущу, – нарочито строго произнесла она. – Что вы будете пить, инспектор?
– Могу я попросить виски с содовой?
– Конечно.
– И будет совсем хорошо, если вы перестанете называть меня "инспектор".
Она испытывающе посмотрела на него, и он подумал: интересно, что у нее на уме?
Она совершенно спокойно заявила:
– Как хотите, только это будет не так романтично.
Жена Джексона подошла к маленькому бару и налила в стакан изрядную порцию виски. Узкая и длинная комната была оклеена голубыми обоями с золотым тиснением и производила очень приятное впечатление. Возможно, комната и маловата, но правильно потраченные деньги сделали ее очень уютной, а главное – она была обжитой.
– Так что же произошло? – спросил Роджер.
– Боюсь, вы мне не поверите, – усмехнулся Джексон.
– Все же попробуйте.
– Розмари уверяет, что это был преднамеренный наезд, да я и сам поначалу так думал. Но сейчас мне кажется, что водитель просто был не в себе: он выскочил на большой скорости из-за угла и чуть не раздавил меня. Во всяком случае, сбил.
Он произнес все это довольно решительно, но при этом умоляюще смотрел на жену, словно просил ее не очень беспокоиться.
– Скажите, когда будет достаточно, – Розмари поднесла сифон к стакану с виски. Роджер кивнул, она поставила стакан рядом с ним и продолжала спокойным тоном:
– В действительности же водитель пытался убить его.
– Ну послушай, дорогая...
– Водитель пытался убить его, – настаивала она, и Роджер понял, что до его прихода они уже достаточно спорили по этому поводу: Джексон пытался убедить ее, что ничего подобного не было, она уверяла его в обратном. У нее была довольно любопытная манера говорить: она очень точно выражала свои мысли, не оставляя у собеседника ни малейшего повода для сомнений.
– Как же все-таки это произошло? – спросил Роджер и поднял стакан. – За ваше чудесное избавление!
– По-хорошему я должен был бы просить вас не обращать внимания на слова Розмари, – засмеялся Джексон, – но это бесполезно. Расскажи, что ты видела, дорогая, – обратился он к жене, – и забудь об этом.
– Не сомневайся: расскажу!
Она приготовила себе коктейль и села между ними – рассказывая, она смотрела на Роджера и почти не поворачивалась к мужу.
– Я стояла у окна и видела все очень хорошо. На углу был припаркован автомобиль. Когда появился Чарлз, водитель завел двигатель. Он помчался прямо на него. Чарлз почти увернулся, но машина зацепила его за пальто, он упал вперед, ударился головой о мостовую и потерял сознание. В этом я абсолютно уверена.
Она замолчала, продолжая смотреть на Роджера, но в выражении ее глаз появилось нечто новое – то, что невозможно было бы сыграть, изобразить.
Страх.
– Я подумала, что теперь он его переедет... Автомобиль проскочил в глубь улицы, развернулся – двигатель все время ревел, по-моему, на третьей передаче. А потом он помчался прямо на Чарлза. Если б не появилась еще одна машина, он бы его переехал – я уверена. А так водителю пришлось свернуть. Если бы не вторая машина, Чарлз был бы мертв.
Джексон поднял руку:
– Она будет стоять на этом до конца, – произнес он обреченно.
– Конечно, буду, потому что это правда, – Розмари пригубила коктейль.
Роджер видел, что страх ее почти исчез, – рассказ в какой-то степени снял напряжение.
