— Ничего.
Ее было трудно заподозрить во лжи, и Роджер стал дальше задавать вопросы, оставив все рассказанное ею так, как есть, без доказательств. Она, по-видимому, поняла, какие его обуревают сомнения, но не стала пытаться в чем-то его убедить.
— Что ж, — выдохнул Роджер. — Благодарю вас. Но одну вещь вы все-таки сможете сделать, чтобы нам помочь. Если захотите, конечно. Дело сопряжено с известным риском, но не слишком большим.
— Что такое?
— Я сообщу подробности позднее, — пообещал Роджер. — Но попросил бы вас по возможности ничем не занимать вечера завтра и послезавтра. Я пришлю за вами машину, если вы согласитесь…
На сей раз смотреть на Дэвида Гранта было даже немного жутко. Он полностью наложил грим «под принца», надел черную бородку и усы. Роджер приехал к нему, когда только-только начали сгущаться сумерки. Грант выглядел постаревшим. Он признался Роджеру, что ему надоело ждать и лучше бы все это скорее кончилось. Предстоящие два дня казались ему невыносимо долгим сроком.
— Вы будете заняты, — пообещал Вест, — сегодня вечером у вас будет проверочное испытание. Посмотрим, сумеете ли вы обмануть женщину, которая его знала. Утром вы вылетите из Англии как Дэвид Грант, а на следующий день прилетите назад, на Крейдон, оттуда вас увезут «инкогнито» как Азира. Вечером вы появитесь в ночном клубе.
— Хорошо. А кто даст окончательное заключение моему новому образу?
— Моя жена. Вы сейчас поедете ко мне домой. Я оставлю вас в гостиной, а потом приглашу ее туда без предупреждения. Учтите: вы встречались с ней всего один раз в отеле Муччи в Милане. Меня не было дома, когда вы приехали, и развлекала вас она примерно полчаса. Когда я вернулся, на вас было совершено покушение.
— Усвоил, — усмехнулся Грант, — особенно последнюю часть.
— Еще есть время отказаться.
— Тысяча фунтов оплачивает безрассудную храбрость, — печально покачал головой актер. — Хотите выпить?
— Спасибо.
Через полчаса, когда окончательно стемнело, он повез Гранта в Челси. Улица освещалась скудно, свет в некоторых окнах был значительно, ярче, чем от фонарей. В передней части дома свет не горел, но на стеклах входной двери играли радужные отблески.
Роджер решил не ставить машину в гараж, а бросил ее снаружи. Они тихонько приблизились к дому. Роджер отворил дверь своим ключом, впустил Гранта, и тот прошел в гостиную, а Вест — возвратился обратно в сад. На этот раз он шел с шумом, энергичными шагами и, прежде чем отворить дверь, позвонил, предупреждая Джанет о своем приходе.
Жена встретила его на полпути к лестнице, ведущей наверх.
— Вернулся уже совсем, дорогой? — Она заметила огни машины напротив дома.
— Почти… Мальчишки в порядке?
— Вполне… Роджер, в чем дело? У тебя такой таинственный вид, какой бывает у Ричарда, когда он старается от меня что-то скрыть.
— Секрет, — засмеялся Роджер. — У нас гость.
— Что? Где? Кто?
— В гостиной, — сказал Роджер. — Посмотрим, узнаешь ли ты его. — Он плутовато подмигнул ей.
— Роджер, почему все-таки столько тайн?
— Хватит разговоров.
— Прическа в порядке? — спросила Джанет и пригладила волосы ладонью, потом подошла к двери и распахнула ее. Грант стоял, повернувшись спиной к окну, свет полностью освещал его лицо. Тест проходил по всем правилам.
Джанет вошла и затаила дыхание.
— Ваше высочество! — еле слышно проговорила она.
Грант сделал шаг вперед. Он заговорил очень спокойно, голосом, который невозможно было отличить от голоса принца.
Роджеру стало немного не по себе. Полная иллюзия, что в комнате присутствует сам Азир, любезно беседуя с Джанет, у которой такой вид, как будто она видит счастливый сон.
Роджер не открыл Джанет правды, просто взял с нее слово, что она никому не проболтается о нечаянном визите.
В половине десятого вечера того дня, когда Грант прибыл назад в Лондон под видом принца, Роджер нетерпеливо шагал от окна к столу в своем кабинете, выходящем на набережную, и курил сигарету за сигаретой… Он был рад, что в кабинете больше никого не было. Ему не хотелось, чтобы кто- нибудь видел его в таком состоянии. Если он допустил ошибку, Грант может погибнуть. Он утешал себя тем, что Грант идет на это с широко открытыми глазами, прекрасно сознавая, какому риску подвергается. Он мог десятки раз повторять себе, что Гранту за риск заплачено более чем щедро. И все же его не оставляло чувство, будто он толкает актера к смерти. И хоть бы была уверенность, что его план принесет желаемые плоды. А вдруг Грант погибнет, а
