В Мэг вспыхнул гнев, когда он проорал свои вопросы. Гнев усилился чувством боли, таким нелепым проявлением ревности, тем фактом, что он осмелился ей не верить. А она-то с самого утра не находила себе места, волнуясь за него, ломая голову, что могло с ним случиться.
В первый момент ей захотелось закричать так же громко, как он, отплатить ему той же монетой, причинить боль. Но тут он, не дождавшись ответа, начал ее трясти, не сильно, а медленно, взад и вперед. Рот у него был плотно сжат, глаза сохранили прежний неестественный блеск, как будто у него был жар. Жар? ОН БОЛЕН?
И тут она окончательно поняла, что он был сам не свой, и, значит, произошло нечто такое, о чем она не знала, и что ему необходимо помочь. Если только она сейчас повысит голос, это приведет к ссоре, которая может стать бесконечной. Они ссорились всего дважды, и она теперь без боли не могла об этом вспоминать.
Он продолжал ее трясти медленно и настойчиво:
— Ну, кто же это был? Назови мне хотя бы его имя?
— Послушай, — Мэг сама удивилась, как ей удалось говорить таким естественным голосом, — я завтракала с Дороти Мэлсон… Если ты заглянешь ко мне в сумочку, ты в ней найдешь счет от Бентолла, на обратной стороне которого записан ее телефон. Я обещала ей позвонить. Можешь сделать это ты, если хочешь.
Витц не ослабил своей хватки, но перестал ее трясти. Он казался ошеломленным.
— Если ты объяснишь, почему ты решил, что я тебе солгала, это может тебе помочь, — сказала она.
Очень медленно он ее отпустил, блеск в его глазах погас. Он повернулся. Мэг подумала, что он ищет ее сумочку, а по неизвестной ей причине это было страшно неприятно, поскольку доказывало бы, насколько глубоки его подозрения, о которых она никогда не догадывалась.
А она-то всего какой-то час назад только что не плакала, решив, что у него есть другая женщина.
Господи, что же с ними обоими случилось?
Витци вошел в кухню, вытянул вперед руки, как будто он был слепой и ощупью угадывал свой путь. Дотронувшись пальцами до края стола, он на долгое время замер без движения.
Мэг прошла мимо него и встала спиной к кухонному столу, где на доске были приготовлены аккуратные куски рыбы.
Она смотрела на мужа, подмечая все: и стиснутые кулаки, и сжатые зубы, и опущенные веки.
Сейчас было не время говорить.
Она снова прошла мимо него в маленькую столовую, раскрыла буфет, достала бутылку виски и бутылку содовой и смешала два бокала, один весьма концентрированный, второй послабее. Потом она отнесла их на кухню. Витци стоял в прежней позе, но уже несколько расслабился.
— Мне думается, нам обоим это не помешает, — сказала она.
Он открыл глаза, увидел бокалы и пробормотал:
— Я знаю, что мне нужно…
Но протянутый бокал взял. Пил он медленно, как будто заранее решил, что не станет глотать спиртное залпом. Мэг чуть пригубила свое питье. У Витци на глазах проступили слезы, не от виски, а от нервного напряжения, но губы были уже не так сжаты.
Он выпил еще, поставил бокал на стол и сказал:
— Мэг, у нас страшные неприятности. И во всем виноват я один. Что ты хочешь узнать в первую очередь?
— Витци! — воскликнула она, но ей было трудно продолжать. — Витци, что это за разговоры о том, что тебя отстранили?
— Меня действительно временно отстранили от работы, но пока еще платят деньги.
— Но почему?
— Честно сознаться, я… сегодня утром чуть не до полусмерти избил одного человека.
Мэг никак не отреагировала, чувствуя себя слишком подавленной, он же продолжал:
— Вор по имени Диббл, который до этого сбил с ног одного из наших парней и пытался ударить меня по голове веслом. Я озверел. По-моему, им пришлось меня от него оттаскивать.
— Витци! — ахнула Мэг.
Это было все, больше ничего и не требовалось. Она хотела, чтобы он говорил, чтобы рассказал ей все. До сих пор он ронял разрозненные фразы, как будто ему хотелось еще больше усугубить свою вину, причинить себе боль. Но если только ей удастся заставить его говорить и дальше, он вскоре почувствует себя свободнее, и это ему поможет.
— Сейчас он находится в больнице, без сознания, — продолжал он. — Говорят, что он на волосок от смерти. Один репортер оказался очевидцем случившегося, а ты ведь знаешь, как болезненно наш «старик» относится ко всякой огласке. Короче говоря, меня вызвали к «старику» и временно отстранили от должности. Старик ждет крупных неприятностей. Диббл, возможно, найдет ловкого адвоката, который без труда из мухи сделает слона и…
— Но если он опасный преступник?
