тревогах и переживаниях. Хотя физически он выглядел здоровым, но в том, как сжимал руки и как напряженно сидел на стуле, чувствовалась нервозность. Конечно, в данном случае в этом не было ничего удивительного, не каждый день приходится навещать на дому старшего офицера Ярда! Следовало, однако, выяснить, только ли это является причиной скованности Коттона.
— … я расскажу вам то же самое, что уже говорил мистеру Коупу, сэр, — заявил он. — В суде я смешался. Защитник запутал меня до такой степени, что я вообще перестал соображать, на каком свете я нахожусь. Я понимаю, что во всем виноват я один, что действовал я для полицейского офицера недопустимо, но что сделано, того не воротишь…
— Вам никто не давал взятки?
— Нет, сэр.
— Скажите, выдержит ли ваш банковский счет или расходы вашей супруги придирчивую проверку?
— Я ничего не имею против любой проверки, сэр. Мы живем весьма скромно на мое жалованье. Я все время надеялся, что меня переведут в криминальный отдел, это дало бы дополнительные средства… Но поскольку нам и раньше удавалось сводить концы с концами, думаю, что и в дальнейшем мы будем укладываться…
— Вы хотите сказать, если вас снова пошлют на патрульную службу?
— Да, сэр, — ответил он тихо и тяжело вздохнул. Что-то вроде отчаяния появилось в его глазах. — Мистер Вест, хуже этого не будет. Ведь я не совершил ничего противозаконного.
— Если все дело в том, что вас запутал и сбил с толку ловкий адвокат, то вас даже не понизят в должности, — ответил Роджер. — Скажите, у вас серьезные денежные затруднения?
— Нет, сэр. Мы просто всегда живем очень экономно, как я уже говорил, но без долгов.
— Семейные неприятности?
Коттон заколебался:
— Ну-у…
Роджер быстро спросил:
— Дети есть, Коттон?
— Да, сэр, двое мальчиков и девочка.
— Сколько лет?
— Сыновья еще в школе.
— А девочка?
— Она… ей 19, сэр.
— Как она зарабатывает себе на жизнь?
Коттон не ответил, только страшно побледнел. Бирвитц заметил это одновременно с Роджером, он даже приподнял руку, привлекая внимание последнего к тому, что это могло означать. Роджеру передалось возбуждение Бирвитца.
Коттон же окончательно сник. Привыкнув действовать напористо, Роджер спросил:
— Тревожитесь за свою дочь, Коттон?
— Я… немного, сэр.
— Почему?
— Ну, понимаете, она… она всегда… всегда была чуточку легкомысленной. Вы же знаете, какова сейчас молодежь! Они не желают довольствоваться малым. Она познакомилась с «хорошей компанией», как она выразилась, в Сохо. Ну и три месяца назад ушла из дома… Сказала, что не хочет прозябать… С тех пор мы ничего о ней не слышали, сэр. Эта история чуть не свела в гроб мою жену, мистер Вест. Сами знаете, всякие мысли приходят на ум!
Теперь Коттон говорил очень тихо, видимо, ему трудно давалось его внешнее спокойствие.
— Насколько скверно обстоят дела? — ровным голосом спросил Вест.
Коттон закрыл глаза. Прошло довольно много времени, прежде чем он снова открыл их и ответил:
— Если бы моя жена узнала правду, это бы ее окончательно убило… Я в этом не сомневаюсь. Моя Джейн дошла чуть ли не до последней стадии девичьего падения… Она работает «хозяйкой дансинга» в одном из клубов в Сохо, и мне точно известно, что она должна спать с любым из клиентов за несколько фунтов. Такие вещи страшно рассказывать про собственную дочь, но…
— Хорошо, Коттон, — мягко прервал его Вест, — раз у вас было такое на душе, нет ничего удивительного, что вы напутали со своими свидетельскими показаниями. Скажите, Джейн работает в одном из клубов Виддермана?
— Я не знаю наверняка, сэр, но это то место, где собираются парни Роки Марло. Пару лет назад Виддерман вроде бы рассорился с Роки, но я никогда не был уверен, что это не утка. Скорее всего это пустые разговоры, чтобы развязать им руки и дать возможность свободно действовать, внешне ненавидя друг друга, а в действительности поддерживая и помогая один другому во всех своих темных делах.
