— Да.
— С кем?
— С управляющим.
— Пожалуйста, выражайтесь точнее. Есть управляющие отделами, этажами и генеральный управляющий, не так ли?
— Я разговаривал с мистером Энтвислом генеральным управляющим.
— Кто начал разговор?
Бирвитц заколебался. Репортеры уже были начеку, Нанну явно не нравилась ситуация. Роджер же по-прежнему больше всего интересовался свидетелем. Без сомнения, Бирвитц не был хозяином положения. Многие молодые детективы терпеть не могут перекрестных допросов, но ведь Бирвитц был стреляным воробьем, и потом он не просто чувствовал себя не в своей тарелке или растерялся. Нет, тут было нечто более глубокое.
— Вы не помните, мистер Бирвитц?
— Отлично помню.
— Тогда кто же начал разговор?
— Мистер Энтвисл.
— Что он вам сказал?
— Сказал, у него есть основания предполагать, что в их магазине хозяйничают воры, и попросил меня держать ухо востро.
— Он не называл никаких имен?
Бирвитц снова заколебался, и вполне обоснованно. Ему были ясны намерения защитника, стремившегося доказать необъективность свидетеля, которого с самого начала нацелили на миссис Хьютон.
— Мистер Бирвитц, только не говорите суду, что вы не в состоянии вспомнить то, что произошло сегодня утром, — насмешливо произнес молодой адвокат, — или накануне. Ведь все это произошло всего лишь вчера!
А когда Бирвитц сразу не ответил, он резко продолжал:
— Как, вы действительно не можете припомнить, что случилось СЕГОДНЯ утром?
Бирвитц ответил деревянным голосом:
— Я не страдаю слабой памятью.
— Указывал ли мистер Энтвисл на какое-то определенное лицо?
— Он упомянул троих, в том числе и миссис Хьютон.
— Ах! — воскликнул адвокат с величайшим удовлетворением. — Вот это уже кое-что! Расскажите нам точно…
— У нас имеются некоторые сомнения по данному делу, — объявил председательствующий довольно неохотно. — Точно установлено, что многие покупатели в этом универмаге отбирают себе нужные товары, не предъявляя их продавцам у прилавков, и расплачиваются за них лишь при выходе. Мы не считаем, что вина обвиняемой вполне доказана, возможно, она собиралась заплатить за все эти вещи. Дело откладывается.
— Проклятый старый дурень, — возмутился Нанн. — Но надо сознаться, что защитник мог бы сбить с толку и более опытного и бойкого свидетеля, чем Бирвитц. И все же мне непонятно, почему Бирвитц так растерялся? Заметили, как он побледнел, когда его обвинили в дурной памяти?
— Заметил, — ответил Роджер. — Интересно, о чем он все время думает? Что его так мучает?
— Бирвитца? Сомневаюсь, чтобы тут что-то было, — заявил Нанн. — У него привлекательная жена, симпатичный домик, даже очень симпатичный… Вроде бы нет причин для особых переживаний.
Нанн замолчал и обеспокоенно взглянул на Веста.
— Согласен, он плохо давал свои показания. Когда создается впечатление, что полицейский не уверен в себе, судьи часто ополчаются против них. Хотите с ним потолковать?
— Сейчас не стоит этого делать, — запротестовал Роджер. — Чарли, я не посмел бы обратиться с подобной просьбой к половине дивизионных начальников, но знаю, что вы — не педант. Мне бы хотелось поговорить с Бирвитцем предпочтительно у него дома. Не возражаете, если я этим займусь?
— Что-то вы темните, Красавчик?
— На нашей работе частенько приходится «темнить», — ответил он.
Нанн внимательно посмотрел на него, потом пожал плечами.
Глава 3
