хочется. Чтобы заставить людей раболепствовать перед вами, заработать кучу денег и уехать за границу, когда тут начнется полоса неудач. И в то же время это не абсолютный ум… Я был уверен, что вы вернетесь. Когда человек становится могущественным, как вы, он не может находиться далеко от источника своей власти. Если бы вы были действительно умны, вы бы никогда не возвратились.
— Спорная точка зрения, — возразил Карози. — Ну, а что еще? Прошу вас.
— В вас воплощены все человеческие недостатки. Вы испытываете удовольствие, наблюдая за муками других. Вы любите причинять страдание, чтобы иметь возможность их наблюдать, вам это доставляет удовольствие. Это принято называть садизмом.
— Нет, нет, — запротестовал Карози. — Вы не правы. Я, не получил никакого удовольствия, слушая вашего приятеля Фингельтона. Но его страдания меня не затрагивают, только и всего. Если бы я мог получить все, что мне нужно, без этого, я бы никогда не стал понапрасну мучить людей… Однако очень часто это единственный способ. Но получать удовольствие? Никогда! Мне просто все равно. Скажите, считаете ли вы меня настолько отличным от рядовых преступников? От воров? От такого человека, как Артур Морлей, который в припадке ревности задушил свою жену?.. Вы же не можете поставить меня на одну доску с подобными типами?
— Нет, — ответил Роджер.
— Почему, прошу вас…
— Они знают, что творят зло, когда его творят. Они знают разницу между правым делом и неправым. Что-то совершив, они знают, каковы будут последствия. Вы не знаете! Вы хватаете хорошенькую девушку и губите ее жизнь, и…
— Это же сентиментальность, — прервал его Карози. — На нее у меня совершенно нет времени. У меня есть слабость к некоторым людям. Скажем, к Джульетте. Она находится в соседней комнате. И к Кристине Грант. Я нахожу ее очаровательной. Мне нравится ее тип красоты!.. Да, ее привлекательность… Обладать ею. Пользоваться! Джульетта… но вы, возможно, не знаете историю Джульетты?
— Не знаю.
— Я познакомился с нею, когда она была еще ребенком. Ее родители испанцы. Довольно хорошенькая девочка, но не такая красавица, как сейчас. Свеженькая и многообещающая. Я подумал, в один прекрасный день ты будешь как раз такой, какой мне нужна в постели… Но у нее не только роскошное тело, у нее неглупая головка. Я не превратил ее в одну из девушек, которых охотно приобретают за границей. Она мой второй ум! У меня был один замечательный врач, который помог мне ее воспитать и избавить от того, что вы именуете эмоциями. Она выполняет то, что ей говорят, всегда без всяких переживаний. Хорошо, плохо — это ее не волнует! Единственно правильным является то, что мне нравится. Такова Джульетта! Это был своеобразный эксперимент, если можно так выразиться. Одно из моих великих достижений.
— Возможно, это окажется одним из величайших преступлений? Портить и ломать…
— Нет! Нет! Поймите меня правильно, Вест. У вас, так сказать, один моральный кодекс, у нее — другой. Они противоположны, вот и все! Вас учили делать «добрые дела», оцениваемые так вашей моралью. А ее дела — тоже «добрые», но в противоположном смысле. Она так же, как и вы, верна своему хозяину. У нее есть все, что она может пожелать, включая собак. Ту привязанность, которую она, возможно, должна была бы испытывать к мужчине, она отдает этим зверюгам… Это выход, своеобразный предохранительный клапан! Люди, работающие на меня, всегда имеют свой предохранительный клапан! Им предоставляется несколько недель, когда они могут заниматься тем, что им по душе. Например, я только что отправил за границу группу людей из Лондона. Из тех, кого вы искали. Они вернутся, когда потребуются мне… А теперь скажите, понимали ли вы, что я из себя представляю?
— Нет.
— Тогда, возможно, вы признаете, что были не правы во многих своих суждениях… Хорошо… Это первая часть… Вторая будет значительно короче. Что вы знаете о моих планах и намерениях?
Роджер мог сказать правду, но поверил ли бы ему Карози?
Дверь отворилась, в комнату вошла Джульетта. На ней было облегающее платье цвета красного вина с пышной юбкой. Оно приятно шуршало при каждом шаге девушки.
Джульетта пересекла комнату и уселась на низенький пуфик.
— Как идут дела? — спросила она со своей лучезарной улыбкой.
— Пока прекрасно, — ответил Карози. — Могу тебя поздравить, Джульетта. Ты мне говорила, что Вест не будет мне лгать в отношении моей особы. Он был очень откровенен. А теперь мы перешли к другому вопросу. Я хочу знать, что ему известно о моих будущих планах… Ну, Вест! Что вы пронюхали?
Деловой тон его вопроса не обманул Роджера. Карози не имел ни чувства жалости, ни моральных устоев. Вот почему полиции было так трудно разобраться в деле Карози, где требовались иные мерила.
— Я совершенно ничего не знаю.
Улыбка медленно исчезла с лица Карози. Одновременно нервы Роджера снова напряглись, сердце сжал холодный страх. Он ничего не мог поделать с собой.
— Вест, вы не должны мне лгать! Я всегда знаю, если человек лжет. Фингельтон лгал… Для этого у него должны были быть основания. Он посетил
