Скоро нас сопровождали уже десятки людей, потом — сотня, потом — две сотни. Шум их шагов становился все громче.
Бруклин добрался до пересечения с широкой улицей. Табличка на стене гласила, что мы стоим на углу Кэйбл-стрит. Я припомнила, что писал в эссе отец, и содрогнулась. Я поняла, что полковник следует тем же маршрутом, по которому сорок три года назад везли тело его отца.
Бруклин, шатаясь, вышел на середину перекрестка. Все остальные застыли на месте. Фонари полицейских освещали одинокую фигуру. Бруклин обвел взглядом собравшуюся толпу, хотя, судя по невидящим глазам, он вряд ли кого-то замечал.
Снова раздался тот же мучительный, исходящий из самых глубин души стон.
Непослушными руками он вытащил из-под пальто какой-то предмет.
— Назад! — крикнул Беккер. — У него может быть оружие!
Колени Бруклина подломились. Его длинное тело не упало, а, скорее, сложилось, и он повалился лицом на булыжную мостовую.
Полковника сотрясла судорога, а потом он замер.
Притихшая толпа приблизилась, но оставалась на безопасном расстоянии.
— Перекресток Кэннон и Кэйбл-стрит, — заметил комиссар Мэйн. — Где-то здесь, под этими камнями, был похоронен Джон Уильямс.
— Не где-то, — вмешался отец. — Прямо здесь. Я уверен: Бруклин точно знал место, где покоятся останки его отца.
— Эмили, Маргарет, отвернитесь, — скомандовал Беккер и осторожно нагнулся, чтобы перевернуть тело полковника на спину.
Но мы не отвернулись. Все обычные чувства покинули меня. Я была настолько ошеломлена случившимся, что даже не моргнула и не содрогнулась, когда увидела, что причиной смерти Бруклина стал кинжал — он вытащил его из-под полы пальто и, падая, вонзил себе между ребер.
Как и тогда, когда Бруклин выл, запрокинув голову в небо, рот его был широко открыт.
— Они так уже умирал, но все же счел необходимым воспользоваться кинжалом, — произнес отец. — Конечно, это не совсем то же самое, что забитый в сердце кол. Однако, по моему мнению, Бруклин хотел, чтобы все максимально походило на произошедшее в конце с его отцом. Простите, Маргарет.
— Для меня он умер давным-давно, — тихо сказала Маргарет. — Мне нет нужды его жалеть. Но вот за то, что он натворил, воспользовавшись моей тогдашней слабостью, пусть Господь сжалится надо мной.
— Человек может обнаружить в себе, в отдаленном потайном уголке сознания, совершенно другую, чуждую сущность, — продолжал отец, мысленно обращаясь к одному из своих произведений. — Но что, если эта чуждая сущность начинает конфликтовать с породившей ее, вступает с ней в схватку и в итоге разрушает то, что человек полагал некогда надежным и незыблемым убежищем для своей души?
— Вы здесь справитесь без меня? — внезапно спросил Беккер, переводя взгляд с отца и комиссара на нас с Маргарет.
— Мы в безопасности. Идите! — ответила я за всех.
Толпа расступилась, и Беккер кинулся бежать в сторону освещающего темный горизонт зарева пожара в доках.
Вокруг трещало пламя, в ужасе ржали лошади. Звон пожарных колоколов звал на подмогу. Люди лежали на причалах, перевесившись через край, и наполняли ведра водой. Ведра они передавали по цепочке, растянувшейся до самого склада. По другой цепочке поспешно возвращали назад опустевшие емкости. Из гавани протянулись шланги к пожарным экипажам. Одни люди неистово качали воду помпами, другие направляли струи воды на горящий склад.
Беккер отыскал в этом хаосе констебля и подбежал к нему.
— Где инспектор Райан?
— Не знаю такого.
Беккер устремился к другому полицейскому. Вокруг бушевало пламя.
— Я ищу инспектора Райана.
— Я его не видел.
Задыхаясь от долгого и быстрого бега, Беккер в отчаянии огляделся по сторонам.
— Эй, это вы говорили, что ищете Райана? — спросил его стражник.
— Да!
— Он был вместе с теми полицейскими, которых убили.
— Райан мертв? — крикнул Беккер.
