Хотя купец, скорее всего, принимал меры предосторожности только против воров, а не против нападения, привычки так просто не изменишь. Двери в доме были толстые, дубовые, оплетенные стальными полосами из развалин, которые в местах пересечения были скреплены мощными болтами. Замки были хорошо смазаны.
«И опять не подумали о безопасности. Старый добрый скрип предупредил бы дом».
Дверь приотворилась наружу, ровно настолько, чтобы пропустить их во внутренний двор. Он представлял собою узкий мощеный прямоугольник; вдоль одной его стороны выстроились конюшня, казарма и склад, а с другой — жилище самого купца. Возможно, у него имелся собственный внутренний дворик для здешних женщин. Башня стояла у дальней стены, отдельно от остальных построек. Вероятно, ей отводилась роль убежища на случай бунта и хранилища для самых ценных товаров.
— Погоди, — произнес Сергей.
Он вынул из-за пояса еще одну вещицу, доставшуюся ему в наследство от деда. Это был кусок гибкого металла; с обеих сторон к нему были прикреплены деревянные ручки. Казак перекинул ее через засов и принялся тягать то за одну ручку, то за другую. Раздался едва слышный скрежет, и на камни мостовой посыпались металлические опилки. Сергей сдерживал себя, чтобы не спешить: дед предупреждал его, что пилка может потерять закалку и сломаться, если перегреется, и ни один нынешний кузнец не сумеет вернуть ей чудесные свойства.
— Бортэ будет интересно взглянуть на эту штуку. Она любит вещи, сделанные до Изменения, — негромко заметила Доржа.
Говоря это, она следила за двором, держа лук наполовину натянутым, готовая в любой момент пустить стрелу. Через полминуты засов распался, и Сергей поймал его прежде, чем тот грохнулся на камни. Затем он осторожно притворил дверь обратно и запер ее, оставив ключ в замке. Может, это ни на что не повлияет, а может, какой-нибудь дурень взглянет и решит, что с дверью все в порядке. Никогда нельзя знать заранее — так говорил дедушка.
Они пересекли двор и приблизились к башне. По дороге Сергей зачерпнул в корыте пригоршню воды — смочить начавшее пересыхать горло. Темные силуэты зданий, казалось, следили за ним пристально и недобро, а по спине бежали мурашки от ежесекундного ожидания стрелы в спину. В степи или даже в лесу казак чувствовал себя как дома. Но это походило на бой в гробу.
В двери открылся глазок, и кто-то заговорил на мелодичном, текучем наречии — впрочем, речь неизвестного заглушала толстая, окованная железом дверь.
— Пароль — Меч Азраила, — отозвалась по-татарски Доржа, помянув ангела смерти.
В ответ раздалось мрачное бурчание и новая тирада на неизвестном языке. Доржа заговорила снова:
— Хватит блеять, как баран, ты, курдский павлинопоклонник! Говори по-человечески! Наш вождь велел проверить, как там калмыцкая женщина.
— Ее охраняют так же хорошо, как и жен моего господина Ибрагима аль-Вани! — ответил страж на ломаном татарском — куда менее разборчивом, чем русский Доржи к моменту ее встречи с Сергеем.
— Его жен охраняют пятьдесят отцов их детей, с издевкой бросила Доржа. — Или курдские евнухи — если вообще на свете бывают курды с яйцами. Мы поймали ее — теперь мы хотим видеть ее.
— Если с ней что-нибудь случится, я поплачусь головой, ворчливо заявил стражник. — Хотя мне самому плевать на эту ведьму с ее сатанинской алхимией!
Сергей испустил беззвучный вздох облегчения: этот человек таки собирался отворить дверь.
— А я поплачусь головой, если не выполню приказ вождя! возразила Доржа. — А моя голова куда дороже твоей! Я назвал пароль, так что открывай! Или я уйду, и мы вернемся с тараном и мясницким ножом, чтобы снять шкуру с твоей никчёмной задницы!
— Вы, татары, не правите вселенной, даже если вам так кажется, — пробурчал стражник. — Ладно, погоди.
Послышались щелчки и скрежет. Дверь чуть-чуть приотворилась, в образовавшейся щели виднелась толстая цепочка. В щель выглянул голубой глаз и изумленно расширился за мгновение до того, как ятаган Доржы вошел в него. Сталь с хрустом коробила тонкую кость между глазницей и мозгом. Стражник рухнул навзничь, словно подрубленное дерево. Сергей оттер Доржу в сторонку, перекинул режущую проволоку через цепь и принялся за работу.
— Скорее! — зашипела Доржа.
— Я не собираюсь ее ломать — она нам еще может пригодиться, — упрямо отозвался Сергей. — И кроме того, это дедушкино.
Доржа произнесла нечто на родном языке — экспрессивно, но негромко, — и вскоре кованое звено цепи распалось и с мелодичным звоном упало на каменный пол. Дверь отворилась, и Сергей испустил вздох облегчения.
«Потому что я понятия не имею, что бы мы стали делать, если бы там оказался еще один замок!»
В прихожей башни было пусто. Напротив входа располагались комнаты, предназначенные, по словам татарина, для хранения товаров, а посредине — квадратная бетонная колонна, судя по виду — реликт прежнего мира. Слева располагалась лестница. Товарищи кинулись наверх, быстро и тихо — Сергей впереди, калмычка за ним. На лестнице стоял странный едкий запах, усиливавшийся по мере того как они поднимались наверх. Доржа за спиной у Сергея хмыкнула.
— Это Бортэ.
«Что — это от нее пахнет нефтью и серой?» — озадаченно подумал казак.
