На этой двери засова снаружи не было. Из-под толстой двери просачивался свет лампы. Сергей толкнул дверь, держа меч наготове вдруг там внутри не только принцесса, но еще и стражник? Дверь немного подалась, а потом затормозила. Сергей раздраженно ругнулся и навалился на дверь. Доржа произнесла что-то на своем языке.
Дверь отворилась. Сергей прыгнул в проем, проворно, как кошка, пытаясь смотреть в три стороны одновременно... а потом слегка расслабился, увидев женщину с лампой в руке. На женщине был длинный кафтан с капюшоном. Запах кислоты и какого-то странного металла исходил из комнаты за ее спиной. Казак успел заметить там верстаки и какие-то странные стеклянные сосуды.
Тут его внимание привлекло тело, валявшееся у его ног. Эго был крупный мужчина — очень крупный, с изрядным слоем жира поверх внушительных мышц. Мужчина был в тюрбане, но без бороды, и с обнаженным торсом; из одежды на нем были мешковатые темно-красные штаны, кушак и туфли с загнутыми носками. Широкий изогнутый меч валялся рядом с бессильно разжавшимися пальцами, толстыми, как сосиски. На лице мужчины застыл ужас, а глаза выпучились, как будто собирались соскочить с гладкого, похожего на тесто лица.
«Интересно, — подумал Сергей, оглядывая комнату. Он заметил рядом с мертвецом шахматную доску. Мебель состояла из подушек и ковров, а не из стульев, как можно было бы ожидать в доме курда. — Что-то его убило...»
Доржа протиснулась мимо него, пряча ятаган в ножны.
— Бортэ!
— Доржа! — отозвалась вторая девушка, ставя лампу на пол.
Они крепко обнялись, потом Доржа отстранила сестру.
— Ты как? — спросила она — по-русски, видимо, из-за Сергея.
— Нормально. Скучала только. Эти придурки позволили мне оставить при себе мои вещи, так что у меня была куча времени на подготовку, — ответила Бортэ. — Что ты так долго?
— Были кое-какие... проблемы.
Бортэ сбросила капюшон. Сергей присмотрелся. Семейное сходство было несомненным, хотя другая дочь хана была пониже и далеко не такой худенькой, а угольно-черные распущенные полосы, ниспадавшие на спину девушки, были более блестящими, чем у Доржи. У Бортэ был курносый нос, румяное лицо, полные губы и узкие раскосые черные глаза.
Возможно, причиной тому был струящийся снизу свет лампы, но при взгляде на это лицо у казака побежали мурашки по спине. Бортэ напомнила ему кошку — или скорее даже хорька, маленького, проворного, хорошенького и злобного. Девушка смерила его взглядом.
— Где ты взяла этого здоровенного казацкого быка? — поинтересовалась Бортэ — тоже по-русски. Выговор у нее был вполне понятный, но старомодный. — Неудивительно, что ты так задержалась, раз волокла еще и его.
Доржа пожала плечами.
— Он очень полезен при таскании тяжестей, — отозвалась она. — А теперь пошли!
— Как ты убила его? — поинтересовался заинтригованный Сергей, когда Бортэ подхватила котомку и забросила на спину на манер заплечного мешка.
Он потыкал мертвеца носком сапога. Бортэ уступала сестре в росте, да и в целом по ее манере поведения трудно было представить, чтобы ей удалось убить мужчину таких габаритов — ну разве что она застала бы его совершенно врасплох. Да и крови было не видать, а ведь даже маленький стилет оставляет рану, которая хоть чуть-чуть да кровит, даже если клинок остался в теле.
Бортэ улыбнулась, обнажив белоснежные зубки. Два передних чуть торчали вперед, как у зайца. Вместо ответа она подняла руку. Через ладонь тянулась полоса кожи, а в ней пряталась стальная игла. Кончик ее был в крови, а металл под кровью отливал фиолетовым.
— Но я позволила ему выиграть последнюю партию, — сказала Бортэ. — Он был неплохим человеком. Для евнуха.
Сергей сглотнул.
— Твоя сестра сказала, что ты ученая, — произнес он.
— Да, — подтвердила Бортэ и улыбнулась еще шире. — Я химик.
Казак перекрестился.
— Ёб твою мать! — произнес Сергей. Это показалось ему более подобающим для мужчины, чем орать: «Нам пиздец!» и бить себя по голове.
И свет, и голоса у подножия лестницы были пока расплывчатыми и нечеткими, но они приближались. А никакого иного выхода из этой башни не было. Пререкания прервал яростный вопль. Видимо, кто-то обнаружил труп и перепиленную цепь.
— Нам пиздец, — произнесла Доржа, затем выругалась по-калмыцки и со злостью пнула стену.
«Так нечестно! — подумал Сергей. — Ей-то не надо держаться мужественно».
Героическая гибель всегда выглядит более приятной, когда ты, подвыпив, слушаешь бренчание балалайки и брехливую песню какого-нибудь цыгана- гусляра, чем в подобной ситуации. Мысли казака метались из стороны в сторону, словно волк, попавший в ловчую яму — он видел однажды такого. Внезапно
