английская команда, посланная искать раненых? Шаги приблизились. Почему нет оклика из траншеи? Или выстрелов? Опасаются, что это возвращаются свои? Шаги затихли в нескольких ярдах от Томми. Его зрение уже привыкло к темноте после вспышки. Он увидел рядом темные силуэты. Среди них один был силуэтом человека. Он шел быстро и задержался только у лежащего рядом тела.
Тут с немецкой стороны взвилась ракета — не такая яркая, как та, просто красная сигнальная или что-то вроде того. В ее свете Томми увидел, что фигура рядом с ним обшаривает тело.
Томми разглядел, что это китаец. Что забыл китаец на нейтральной полосе?
Может быть, подумал Томми, он понимает английский. А может, заговорить с ним на эсперанто? Язык-то был придуман специально для этого.
И он сказала на эсперанто — самую первую фразу. Которую выучил на этом языке:
— Не могли бы вы показать мне дом семьи Лодж?
Китаец замер. В угасающем свете ракеты видно было, что он озадачен. Потом он улыбнулся, потянулся к поясу и взял в руку дубинку. Он приблизился и ударил Томми по голове.
Он очнулся в чистой постели, на чистых простынях, в чистом белье, у него болели голова и плечо. В чистом и просторном коридоре светили электрические лампы.
Томми предположил, что он находится в полковом госпитале. Он не знал, как сюда попал.
К изножью кровати подошел человек. Со стетоскопом.
— А... — сказал он. — Вы пришли в себя.
Он говорил на эсперанто.
— Я в полковом госпитале? — спросил Томми по-английски.
Человек непонимающе посмотрел на него.
Он спросил еще раз, на эсперанто, по ходу подыскивая слова.
— Вы далеко от него, — ответил человек. — Вы в нашем госпитале, и здесь вам не надо беспокоиться о войне. Вам все объяснят позже.
— Меня что, перевезли в Швейцарию, пока я был без сознания? — спросил Томми. — Или это другая нейтральная страна?
— О, вы в нейтральной стране, все в порядке. Однако вы всего в нескольких футах от того места, где вас нашли. Я понял, что вы полагаете, будто вас спас китаец. Он не китаец — назвать его так было бы для него оскорблением — он вьетнамец, из Французского Индокитая. Его занесло сюда в один из первых приливов в начале Войны. В первую зиму многие из них погибли — выжившие никогда этого не забудут. Насколько хорошо вы говорите на нашем языке?
— Я с детства вхожу в Эсперантистский Союз. Мы с братом входили, но он погиб. Он писал и говорил на эсперанто куда лучше меня...
— Это было неизбежно, — сказал этот человек. — Представьте себе, как Нгуэн удивился, услышав этот язык от человека в британской форме. Когда вы заговорили, это показало, что вы один из нас. Он решил вернуть вас обратно самым подходящим способом, то есть в бессознательном состоянии. Врач обработал ваши ранения — отвратительные. Надо сказать, вы, скорее всего, умерли бы, если бы вас не доставили сюда...
— Сюда — это куда? — спросил Томми.
— Сюда — несколькими футами ниже ничейной полосы. Я уверен, что бывший капитан вам все объяснит. Давно уже никто не присоединялся к нам таким образом, как вы. Большинство пришло в первые дни Войны, когда Линия Фронта еще только установилась, или их нашли между траншеями, раненых или обезумевших, и их пришлось лечить и приводить в себя. И вот появляетесь вы, тоже раненый, но вы уже знаете наш язык. Вы подойдете.
— Вы англичанин? Француз? Немец? — спросил Томми.
Человек рассмеялся.
— Здесь больше нет национальностей. Здесь мы все просто люди.
Он ушел. Потом пришел врач, сменил повязку на плече и дал Томми пилюлю.
К Томми пришел бывший капитан. Это был невысокий человек в выцветшей форме со следами капитанских знаков различия.
— Добро пожаловать в Ниниесландо, — сказал он.
— Здесь чисто, — сказал Томми. — Я от такого отвык.
— Самое меньшее, что мы можем сделать, — отозвался капитан, обводя рукой окружающую обстановку и обозначая тем самым Все, Что Здесь Есть. — Вы научитесь, — продолжал он. — У вас огромное преимущество — вы уже говорите на этом языке, так что нам не надо учиться. Пока не оправитесь от ранения, будете выполнять легкие работы...
— У меня давно не было практики, — сказал Томми. — Мой брат был филологом, он хорошо знал язык — но его убили на Сомме.
Он бы нам пригодился. Итак, — капитан заговорил тоном лектора. — Мы находимся в нескольких футах под ничейной попкой. Мы оказывались тут по одному. Растерянные. Раненые, брошенные и, к несчастью, слегка безумные. Мы копали свои пещеры и тоннели, подключались к линиям связи и
