— Что ж, если вам угодно, я могу велеть своим людям поискать его.
«Велеть своим людям...» Дунку не понравилось, как это прозвучало. «Турнир изменников...» — подумал он.
— Вы никакой не межевой рыцарь.
— Ну да! — Скрипач улыбнулся обаятельной мальчишеской улыбкой. — Но вы же это знали с самого начала. С самой нашей первой встречи на дороге вы называли меня милордом. Почему?
— То, как вы говорите. То, как вы выглядите. То, как вы себя ведете.
«Дунк-чурбан, темный, как погреб...»
— Вчера ночью, на крыше, вы говорили...
— Ну да, спьяну я всегда делаюсь болтлив, но я говорил всерьез. И не собираюсь отказываться от своих слов. У нас с вами общая судьба. Мои сны не лгут.
— Ваши сны не лгут, — сказал Дунк, — а вот вы лжете. Вас ведь зовут не Джоном, верно?
— Верно!
Глаза Скрипача лукаво блеснули.
«У него глаза как у Эгга...»
— Его настоящее имя скоро станет известно — тем, кому следует его знать, — лорд Гормион Пик проскользнул в павильон и исподлобья взглянул на Дунка. — Послушайте, межевой рыцарь, я вас предупреждаю...
— Да ладно вам, Горми! — перебил его Скрипач. — Сир Дункан все равно на нашей стороне — или скоро будет с нами. Говорю же вам, я видел его во сне!
Снаружи пропела труба герольда. Скрипач обернулся.
— Меня зовут на ристалище. Прошу прощения, сир Дункан. Мы можем вернуться к нашей беседе после того, как я управлюсь с сиром Гэлтри Зеленым.
— Силы вашей руке, — сказал Дунк. Это была простая вежливость.
Сир Джон ушел, а лорд Гормион остался.
— Его сны погубят нас всех.
— И почем обошелся сир Гэлтри? — помимо своей воли спросил Дунк. — Довольно ли было серебра или пришлось платить золотом?
— Я смотрю, кто-то слишком много болтает.
Пик опустился в походное кресло.
— У меня тут снаружи десяток людей. Мне следовало бы позвать их сюда и велеть перерезать вам глотку.
— Отчего же вы этого не сделаете?
— Его милости это придется не по вкусу.
«Его милости...» Дунку как будто дали под дых. «Еще один черный дракон! — подумал он. — Еще одно восстание Черного Пламени... И со временем — еще одно Багряное Поле. Когда встало солнце, поле не было багряным...»
— А зачем эта свадьба?
— Лорду Баттервеллу нужна была новая молодка, чтобы греть ему постель, а у лорда Фрея была дочь, несколько распущенная девица. Свадьба оказалась удобным предлогом, чтобы собрать единомышленников. Большинство из приглашенных некогда сражались на стороне черного дракона. У других есть причины быть недовольными правлением Бладрэйвена, третьи лелеют собственные обиды или надежды... У многих из нас забрали сыновей или дочерей в Королевскую Гавань в качестве заложников, чтобы обеспечить нашу лояльность, но большинство из заложников погибли во время великого Весеннего Мора. Руки у нас больше не связаны. Пришло наше время. Эйерис слаб. Он книжник, а не воин. Простонародье его почти не знает, а то, что они знают, им не нравится. Его лорды любят его еще меньше, чем простецы. Его отец тоже был слаб, это правда, но, когда трону грозила опасность, у него были сыновья, которые могли сражаться за него. Бейелор и Мейекар, молот и наковальня. Но Бейелора Сломи Копье уже нет в живых, а принц Мейекар заперся в Летнем Замке, в обиде на короля и его десницу.
«Ага, — подумал Дунк, — а теперь вот глупый межевой рыцарь доставил его любимого сына прямо в руки его врагов. Есть ли более удобный способ сделать так, чтобы принц не высовывал носа из стен Летнего Замка?»
— Есть еще Бладрэйвен, — сказал он. — Его не назовешь слабым.
— Это так, — согласился лорд Пик, — однако колдунов никто не любит, а братоубийцы прокляты перед лицом богов и людей. И стоит Кровавому Ворону хоть раз проявить слабость или потерпеть поражение, его люди растают, как снега по весне. А если сон принца сбудется и отсюда, из Белых Стен, явится живой дракон...
— Трон будет ваш, — договорил за него Дунк.
— Его, — уточнил лорд Гормион Пик. — Я — не более чем скромный слуга.
