Ивняков. «Там над вами никто не будет смеяться. Вас будут знать только по вашему мечу и судить только по вашей доблести».
Сир Глендон с подозрением взглянул на него.
— Это еще зачем? Вы хотите сказать, что мне следует сбежать и скрываться?
— Да нет. Я просто подумал... два меча лучше, чем один. Дороги нынче неспокойны.
— Что правда, то правда, — нехотя согласился юноша, — но моему отцу некогда обещали место в Королевской гвардии. И я рассчитываю добиться белого плаща, который так и не достался ему.
«У вас не больше шансов надеть этот плащ, чем у меня, — едва не сказал Дунк. — Вы родились от солдатской шлюхи, а я выбрался из сточных канав Блошиного Конца. Короли не имеют обыкновения осыпать почестями таких, как мы с вами». Однако он понимал, что парнишке эта правда придется не по вкусу. Поэтому вместо этого он сказал:
— Что ж, желаю силы вашей руке!
Он не успел пройти и нескольких шагов, как сир Глендон окликнул его:
— Сир Дункан, постойте! Я... я был слишком резок с вами. Мать всегда меня учила, что рыцарь обязан быть учтивым...
Казалось, слова давались ему с трудом.
— После последнего моего поединка ко мне подошел лорд Пик. Он предложил мне место в Старпайке. Сказал, что надвигается буря, подобной которой в Вестеросе не видели в течение целого поколения, что ему понадобятся мечи и люди, способные ими владеть. Преданные люди, умеющие повиноваться.
Дунк не поверил своим ушам. Гормион Пик открыто продемонстрировал, как он презирает межевых рыцарей, и на дороге, и тогда, на крыше, но это и впрямь было весьма щедрое предложение...
— Пик — знатный лорд, — осторожно сказал Дунк, — но... но, боюсь, это не тот человек, которому я бы доверился.
— Ну да... — юноша залился краской. — Он назначил свою цену. Он сказал, что возьмет меня к себе на службу, но... но сперва я должен доказать ему свою преданность. Он сказал, что позаботится о том, чтобы в следующем поединке мне в противники достался его друг, Скрипач, и потребовал от меня клятвы, что я поддамся ему.
Дунка это не удивило. Он понимал, что следовало бы возмутиться, но даже возмущения не испытывал.
— И что вы ему ответили?
— Я ответил, что, возможно, не сумею проиграть Скрипачу, даже если буду стараться, что я уже выбил из седла несколько куда лучших рыцарей, чем он, и что еще до исхода дня драконье яйцо будет моим.
Гром слабо улыбнулся.
— Это был не тот ответ, на который он рассчитывал. Он обозвал меня глупцом и велел мне остерегаться. Сказал, что у Скрипача много друзей, а у меня — ни одного.
Дунк положил руку ему на плечо и стиснул его.
— Один друг у вас есть, сир. Даже два, дайте мне только сперва найти Эгга.
Юноша посмотрел ему в глаза и кивнул.
— Приятно знать, что на свете еще остались настоящие рыцари!
Разыскивая Эгга в толпе вокруг ристалища, Дунк впервые получил возможность как следует разглядеть сира Томмарда Хеддла. Крепко сбитый, широкоплечий, с грудью как бочонок, зять лорда Баттервелла носил черный панцирь поверх доспеха из вареной кожи и причудливый шлем в виде чешуйчатого демона с оскаленной пастью. Конь его был на три ладони выше Грома и на два стоуна тяжелее, чудовищный зверь в кольчужной попоне. Все это железо не давало ему разогнаться, поэтому на ристалище Хеддл передвигался в лучшем случае легким галопом, однако это не помешало ему разделаться с сиром Кларенсом Карлтоном. Карлтона унесли с поля на носилках, и Хеддл снял свой демонический шлем. Голова у него была большая и лысая, с черной бородой лопатой. На щеке и на шее у него пламенели багровые нарывы.
Дунк узнал это лицо. Хеддл был тот самый рыцарь, что рявкнул на него в спальне, когда он взял в руки драконье яйцо. И тот самый человек с низким голосом, который разговаривал тогда с лордом Пиком.
В памяти вразнобой завертелись обрывки слов: «Да, выбор у нас небогатый!.. мальчишка и впрямь достоин своего отца... нужны мечи... старый Молочник рассчитывал... мальчишка и впрямь достоин своего отца... Бладрэйвен снами не ограничивается, можете быть уверены... мальчишка и впрямь достоин своего отца?»
Он вглядывался в трибуны — вдруг Эгг ухитрился занять подобающее ему место среди знати? Мальчика, однако, нигде видно не было. И Баттервелла с Фреем тоже было не видать, хотя супруга Баттервелла по-прежнему была там. Молодой женщине явно было скучно и не сиделось на месте. «Странное дело!» — подумал Дунк. Это же замок Баттервелла, это его свадьба, а Фрей — отец новобрачной. Весь этот турнир проводится в их честь. Куда же они подевались?
