Улитка отвесил ему затрещину.
— Кретин! Ну да, она золотая. Но это золото мятежника. Золото изменника. Владеть такой монетой — само по себе измена, а расплачиваться ею — измена вдвойне! Придется мне ее переплавить...
Он снова ударил оруженосца.
— Прочь с глаз моих! Мне надо поговорить с этим славным рыцарем наедине.
Уилл, не теряя времени, выскочил из шатра.
— Присаживайтесь, — любезно сказал сир Утор. — Не желаете ли вина?
Тут, у себя в шатре, Серый Лист выглядел совсем другим человеком, чем на пиру.
«Улитка обитает у себя в домике», — вспомнил Дунк.
— Нет, благодарю вас.
Он бросил монету обратно сиру Утору. «Золото изменника. Золото Черного Пламени. Эгг говорил, что это турнир изменников, а я и слушать не стал». Надо будет извиниться перед мальчишкой.
— Пол чашечки! — настаивал Серый Лист. — Судя по вашему голосу, вы в этом нуждаетесь.
Он налил две чаши вина и протянул одну Дунку. Сейчас, без доспехов, он больше походил на купца, чем на рыцаря.
— Я так понимаю, вы насчет ваших доспехов?
— Ну да.
Дунк принял вино. Может, от вина голова меньше болеть будет?
— Я привел коня, привез оружие и доспехи. Можете их забирать, всего вам наилучшего.
Сир Утор улыбнулся.
— Должен вам сказать, что вы держались весьма отважно.
Интересно, «отважно» значит «неуклюже»?
— Вы очень любезны, но...
— Боюсь, вы меня неправильно поняли, сир. Не сочтите за дерзость, но нельзя ли спросить, как вышло, что вы сделались рыцарем?
— Сир Арлан из Пеннитри подобрал меня в Блошином Конце, где я пас свиней. Его прежний оруженосец погиб на Багряном Поле, и ему нужен был кто-то, кто ходил бы за его конем и чистил доспехи. Он обещал научить меня владеть мечом и копьем и ездить верхом, если я стану служить ему... и я пошел к нему в услужение.
— Очаровательная история... хотя, будь я на вашем месте, про свиней я предпочел бы не упоминать. Скажите, а где теперь ваш сир Арлан?
— Он умер. Я похоронил его.
— Понятно. А отчего же вы не отвезли его домой, в Пеннитри?
— Я не знаю, где это.
Сир Арлан редко говорил о своей родине — не чаще чем Дунк о Блошином Конце.
— Я похоронил его на западном склоне холма, чтобы он мог смотреть на закат.
Походное кресло угрожающе скрипнуло под его весом.
Сир Утор снова сел.
— Доспехи у меня есть свои, и конь получше вашего. Для чего мне старая кляча, помятый панцирь и ржавая кольчуга?
— У меня доспех работы Железного Пейта! — сказал Дунк, начиная злиться. — И Эгг хорошо за ним ухаживал. На моей кольчуге нет ни единого пятнышка ржавчины, это хорошая, прочная сталь.
— Прочная и тяжелая, — горестно вздохнул сир Утор, — и к тому же она слишком велика для человека обычного роста. Вы необычайно велики ростом, Дункан Высокий. Что же до вашего коня, он слишком стар, чтобы на нем ездить, и слишком жилист, чтобы его съесть.
— Гром, конечно, уже не так хорош, как прежде, — признался Дунк, — и доспехи у меня великоваты, туг вы правы. Но вы могли бы их продать. В Ланниспорте и Королевской Гавани достаточно кузнецов, которые охотно избавят вас от них.
— Ну да, за десятую часть стоимости, — сказал сир Утор, — и только затем, чтобы их переплавить. Нет! Мне нужно звонкое серебро, а не старое железо. Нашей, королевской монетой. Так вы собираетесь платить выкуп за свое оружие или нет?
Дунк, хмурясь, крутил в руках чашу для вина. Чаша была из литого серебра, с цепочкой золотых улиток вдоль края. Вино в чаше тоже было золотистое и крепкое.
— Да я бы заплатил, кабы было чем. Заплатил бы с радостью. Но только...
— Но только в вашем кошеле и нары оленей не бодается.
— Если бы вы могли... могли одолжить мне моего коня и оружие, я бы заплатил вам позднее. Как только добуду денег.
Улитка усмехнулся.
