— Ну мы им задали жару!
— Ничего мы им пока не задали, — говорю я. — Это же воины апачей. Они в трусости не замечены.
— Может, полковник Хэтч услышал стрельбу? — говорит он.
— Да нет, они же далеко успели уехать. Они рассчитывают, что мы нарубим дров, оставим их тут и вернемся в форт. Так что они нас, наверно, пока не хватились и ничего не услышали.
— Вот жопа! — сказал Бывший Домашний Негр.
Я подумал, что, наверное, можно просто сесть и седло и ускакать прочь. Лошадей у нас было больше, чем у ниx, но если трое конных апачей за нами погонятся, нам все равно придется несладко. А так у нас было отличное место для обороны: в тени, у воды... Так что я решил, что лучше всего нам будет окопаться тут. И вдруг тот белый, которого огрели по голове дубимом, принялся стонать. И, как будто этого было недостаточно, марочка храбрецов вскочила из травы и бросилась в его сторону. Мы стали стрелять, но наши однозарядные винтовки перезаряжаются медленнее, чем бегают индейцы. Они нырнули в высокую траву, куда упал белый, и мы увидели, как его нога вскинулась, точно змея, и упала снова. В следующую секунду послышались крики.
Он все кричал и кричал. Райс подполз ко мне и говорит:
— Я так больше не могу. Я пойду туда и заберу его.
— Никуда ты не пойдешь, — говорю. — Я пойду.
— А почему ты? — спрашивает Райс.
— Потому что я за старшего.
— И я с тобой, — говорит Бывший Домашний Негр.
— Нет уж, — говорю. — Коли меня пришибут, за старшего останешься ты. Так сказал полковник Хэтч. Как я туда подберусь, откройте стрельбу, чтобы апачи были заняты, как медведь с пчелиным ульем.
— Черт, да ведь их даже не видно, а всадники удрали за холм!
— Ну, палите туда, где они могут быть, главное, мне в задницу не угодите!
Я оставил винтовку на земле, проверил, заряжен ли пистолет, сунул его обратно в кобуру, взял в зубы нож и пополз налево, вдоль берега ручья, пока не добрался до высокой травы. По траве я старался ползти помедленней, чтобы казалось, будто она колышется от ветра — ветер очень кстати разгулялся, и это помогало мне подкрадываться незамеченным.
Чем ближе я подползал к тому месту, куда упал белый и куда нырнули следом за ним апачи, тем ужаснее становились его вопли. И теперь был, наверно, футах в трех от него. Я раздвинул траву, чтобы поглядеть, и вижу, что он лежит на боку, глотка у него перерезана и сам он мертвее мертвого.
А чуть подальше лежат в траве двое апачей, и один из них орет, как будто он белый и его пытают. «Ну ничего ж себе!» — думаю. Это меня впечатлило.
И тут апачи увидели меня. Как вскочат, как кинутся на меня, и я тоже вскочил, выхватил нож из зубов, и один из них врезался в меня, точно пушечное ядро, и мы покатились по земле.
Тут грянул выстрел, и второй апач вроде как заплясал, сделал шага четыре и рухнул наземь, держась за горло. Кровь хлестала из него, как вода из только что пробившегося родника. А мы со вторым индейцем катались по траве. Он попытался выпалить в меня из пистолета, да промахнулся: только волосы мне подпалил и голова разболелась, да в левом ухе зазвенело.
Катались мы, катались, наконец я очутился сверху и попытался пырнуть его ножом. Он перехватил мою руку. Я левой рукой прижимал к земле его руку с пистолетом, а он своей левой держал мою руку с ножом.
— Ублюдок! - говорю я ему, как будто думал, что это заденет его за живое и он меня отпустит. Он не отпускал. Мы еще повалялись по траве, наконец он сумел высвободить свой пистолет и приставил его к моей башке, да у него пуля в стволе застряла, и меня только обожгло малость. Ну, тут-то уж я принялся обзывать его по-всякому. Я вскинул ноги, обвил их вокруг его шеи, повалил его на землю, проворно вскочил между его ногами и вспорол ему пах и брюхо, но он все еще был жив.
Я воткнул нож ему в глотку. Он поглядел на меня этак разочарованно, как будто только что вспомнил, что забыл котелок на плите, да и помер.
Я подполз к белому и перевалил его на спину. Ему отрезали яйца, вспороли живот и перерезали глотку. Было ясно, что он уже не встанет.
Я благополучно вернулся на берег, апачи в меня всего несколько раз выстрелили. Обратно
Приполз я на берег и спрашиваю:
— Кто из вас стрелял в того апача?
— Я, наверно, — говорит Бывший Домашний Негр.
— Слушай сюда, — говорю, — я хочу, чтобы ты больше не называл себя Бывшим Домашним Негром. И чтоб никто тебя больше так не звал. Ты теперь солдат-бизон, и хороший солдат к тому же!
Вce слышали?
