– Лорд Палмерстон частенько придерживался такого же мнения. Прошу вас, заприте дверь.
– Полковник Траск – мой друг и работодатель. Я не могу так поступить.
Из-за двери послышался тихий скрежет. Они одновременно оглянулись. Ошибиться было невозможно: кто-то осторожно задвинул засов.
Де Квинси подбежал к двери:
– Полковник Траск, с вами все в порядке?
Ответа не последовало.
Де Квинси постучал в дверь:
– Полковник Траск!
– Взломайте дверь! – распорядился Райан, пытаясь сесть.
– Шон, лежите смирно! – запротестовала Эмили.
Беккер подошел к двери и навалился на нее плечом. Однако крепкая дубовая створка лишь чуть прогнулась.
– Давайте оставим его в покое, раз он так хочет, – предложил Беккер. – Он же никуда оттуда не денется.
– Возможно, он попытается покончить с собой, – объяснил Де Квинси.
– С какой стати полковник должен покончить с собой? – возмутился швейцар.
– Я слышал ваши обвинения, – вмешался Уильям Рассел. – С журналистской точки зрения они основаны на простом совпадении.
– Мистер Рассел, вам приходилось видеть картины, на которых появляется одно изображение, если взглянуть на них слева, и совсем другое – если посмотреть справа?
– На выставке в Хрустальном дворце. Когда я стоял с одной стороны от картины, там была улыбающаяся женщина, а когда встал с другой, на картине появился хмурый мужчина.
– Кто из них был настоящим? – спросил Де Квинси.
– Оба. В зависимости от того, откуда смотреть.
– Иммануил Кант одобрил бы ваше заключение. А теперь прошу вас вернуться к событиям Крымской войны, о которых вы мне так любезно рассказали. Армейское командование выяснило, что вы тайно посылаете в «Таймс» репортажи о войне. Офицерам запретили разговаривать с вами, а кораблям – принимать от вас корреспонденцию для отправки на турецкий берег, откуда она могла попасть по телеграфу в Англию.
– Так все и было, – согласился Рассел.
– Полковник Траск предложил переправлять ваши репортажи на своем личном судне, которое – и это произвело на вас особенно благоприятное впечатление – привозило обратно продукты, одежду и палатки для наших солдат.
– Он проявил удивительную щедрость.
– Затем он обеспечил вас удобным и безопасным местом, откуда вы наблюдали за ходом сражений, где он показал себя героем.
– К чему вы клоните?
– Я пока не знаю, как тот ирландский мальчик превратился через пятнадцать лет в человека, находящегося сейчас за дверью. Но я понимаю, как ему удалось войти в близкое окружение королевы. По прибытии в Крым лже-Траск сразу же разыскал вас. Он превратил вас в своего союзника. Позаботился, чтобы вы стали свидетелем его подвигов, включая спасение кузена королевы. Без вас ни единая душа в Англии не узнала бы о его храбрости. Без ваших репортажей его никогда не посвятили бы в рыцари и не пригласили на прием к королеве. Без той информации, которую он вам предоставил, британское правительство не подало бы в отставку.
– Но вы не сможете доказать ничего из сказанного!
– Тогда, в церкви, эффектное появление полковника отвлекло внимание всех прихожан, и никто не заметил, как тело леди Косгроув разместили в ее молельне. Вчера вечером полковник планировал еще один обман. Отправившись в Уотфорд, чтобы встретиться с женой, он хотел добиться лишь одного: чтобы никто – и в первую очередь сама Кэтрин – не заподозрил его в причастности к кровавой расправе, учиненной над ее родителями членами «Молодой Англии» – тайного общества, которое он же и организовал. Вот почему убийство Кэтрин вышло таким грубым. Люди, которых он послал в дом Грантвудов, не ожидали встретить ее там. Они не знали, как поступить, но не могли оставить свидетеля в живых, поэтому погнались за ней по лестнице, настигли и били до тех пор, пока она не перестала кричать.
– Отец, – с упреком произнесла Эмили.
– Прости, дорогая. После содеянного с Кэтрин приспешники полковника слишком разволновались и не смогли расположить тела ее родителей правильным образом. Записки с названиями «Молодой Англии» и «Молодой Ирландии», а также с именем Уильяма Гамильтона – четвертого из тех, кто стрелял в королеву, – торопливо засунули в карманы, вместо того чтобы разместить их с нужным эффектом. Убийцы сработали так неуклюже, потому что сценарий поменялся. Вернее, для такого поворота сценария и вовсе не было, и убийцы сбежали с места преступления со всех ног. – Де Квинси повернулся к двери. – Скажите, полковник, вы действительно любили Кэтрин Грантвуд? Или женились на ней лишь с целью отомстить ее родителям и даже ребенка зачали, чтобы показать, какую власть вы над ней приобрели?
