Джей Лейк живет в Портленде, штат Орегон, с книгами и двумя кошками, где и работает над многочисленными проектами как писатель и редактор.
На сегодняшний день последними его работами являются романы «Цветочный суд», вышедший в издательстве «Night Shade Books», и «Ходовая пружина», выпущенный издательством «Tor Books». В 2008 году должны выйти продолжения обеих книг. Его рассказы публиковались во многих сборниках по всему миру, например, из недавних — «Антология рассказов о чудовищах» и «Логорея».
В 2004 году Джей Лейк получил Премию Джона В. Кэмпбелла как лучший новый писатель-фантаст, также он многократно номинировался на премию «Хьюго» и на Всемирную премию фэнтези.
«Существуют небольшие маркеры, которые помогают нам понять сущность мира, — поясняет писатель. — Так называемые говорящие подробности. Самолет на дне реки в этом рассказе указывает на то, что привычный нам мир прекратил существование, потому что мы не оставляем самолетов на месте падения. Блокнот полицейского рассказывает свою историю. Но самая длинная история здесь — это история смерти. Это рассказ о том, что могло бы произойти и что почувствовали бы люди, оставшиеся стоять в замешательстве посреди руин».
Американцы все богаты, даже мертвые американцы. Побрекито это точно знает, потому что самые жаркие часы дня проводит на старом Cementerio Americano[24] у реки. Вода в реке густая и ленивая, а из труб в colonia[25] течет ржавая муть коричневого, как глаза святой Маргариты, цвета. Памятники на их могилах возведены из лучшего мрамора. Каким-то неведомым ему способом на них вырезаны их портреты. Еще они бывают украшены прекрасными скульптурами ангелов, которых в церквях, что стоят выше на холме, и не видывали. У некоторых мертвых американцев есть даже свои маленькие дома, тесные коробки со сломанными дверями, где раньше, наверное, хранились великие сокровища.
Сидя в ветвях поникшего дерева, которое из последних сил цеплялось за жизнь, он смотрел на мух, которые собирались над водой в темные покачивающиеся плоты. В разломившемся надвое самолете, который лежит посреди реки, живут собаки, их глаза горят в маленьких разбитых овальных окнах. По ночам они переплывают реку по спокойной воде, шныряют по берегу, охотятся в colonia и у городских стен.
Это из-за них он никогда не ночует в Cementerio. Оттого, что некоторые собаки ходят на двух ногах, только они еще хуже. Когда-то давно, когда он был еще совсем мал, Побрекито нашел пачку старых журналов с яркими обложками, на которых были изображены мужчины и женщины без одежды. Тот, кто выпускал такие журналы, очевидно, имел изумительное воображение, потому что, по наблюдениям Побрекито, в реальной жизни большинство людей занимались сексом либо после выпивки, либо после криков, борьбы и зажимания рта. Но на тех фотографиях люди в основном улыбались, устраивали друг друга на ложах аккуратнее, чем священники укладывают мертвецов. И жили они в удивительных, невероятных местах.
Побрекито иногда вырезал или вырывал из них картинки и продавал в colonia на улицах. Он знал, что сами журналы у него просто отобрали бы, избив или сначала, или после, но парень с несколькими клочками бумаги в руках никому не интересен. До тех пор пока кто-нибудь не присмотрится повнимательнее. Но даже если бы у него был пропуск, он бы ни за что не зашел за стены, потому что тогда священники повесили бы его на площади.
Больше всего в этих журналах ему нравились не обнаженность, не совокупления и не странные позы, которые эти люди принимали. Нет, ему нравилось то, что они — американцы. Прекрасные люди в прекрасных местах занимаются прекрасными вещами.
— Когда-нибудь я стану американцем, — сказал он своей подруге Люсии. Они прятались от дневной жары в ветках умирающего дерева с бутылкой пульке и грязной миской жареных бананов.
Журналы хранились в другом месте, которого он Люсии даже не показывал.
— Ты дурак, — сообщила она, глядя на самолет в реке. На его высоком хвосте все еще был виден маленький облупившийся американский флаг. Никто его не подкрашивал, все боялись собак. — Все американцы умерли, — добавила она с большой уверенностью.
Люсия меньше Побрекито, хотя старше. Она из menoritas, рожденных быть маленькими. Хоть она уже достаточно взрослая (у нее выросла грудь и пошла кровь), тело у нее гладкое и тонкое, как у ребенка. Побрекито знает это, потому что они часто спят, прижимаясь друг к другу, и она любит, чтобы он гладил ее, как ребенка, водил руками по бокам и спине, укладывал себе на грудь. Он пробовал делать пальцами кое-какие вещи из увиденного на картинках, но она внизу слишком маленькая, и спереди, и сзади, и жалуется, что ей больно.
Сама она никогда не предлагала прикоснуться к нему.
Побрекито прогнал эту мысль.
— А что, если мертвые могут рождаться заново? Священники все время об этом говорят. — Он улыбнулся, и его покрытые пятнами зубы блеснули даже в тени. — Я отбелю себе кожу и волосы, как они делали, и заведу красивый дом с бассейнами и роскошной мебелью. У меня будут разноцветные сверкающие машины и настоящий бензин.
