Запах страха. Коллекция ужаса

Вино никто не взял.

— Ты покровитель Люсии Сандос, верно? — спросил командир.

Такого Побрекито не ожидал.

— Э-э-э… Нет. Она просто приходит сюда иногда.

Командир заглянул в тонкий блокнотик. Замусоленные станицы были почти сплошь исписаны.

— Ты ведь Побрекито, уличный торговец, адреса нет, из colonia?

— Да.

— Значит, ты покровитель Люсии Сандос. Так указано в моем блокноте, и, следовательно, так оно и есть. — Улыбка снова появилась на его лице. — Ее вызывают. — Все трое озирались по сторонам, как будто она могла свалиться с неба. Побрекито понимал, что для них это обычная процедура.

— Она не моя, — сказал он, глядя на свои ноги. Только не Люсия. — И потом, — добавил он, — она menorita. С ней нельзя как с женщиной. — Поможет ли это?

Его мучители расхохотались, а потом один из тех, что с мачете, сказал:

— Откуда ты знаешь, если не имел ее?

Командир подался к нему.

— Она чистая, парень. В наши дни этого достаточно.

А потом они начали бить его. Плоскими сторонами мачете и носками грубых ботинок. Побрекито лишился большей части левого уха, когда лезвие мачете соскользнуло, а одну из ладоней порезали до кости, но они остановились, не сломав ему ребер или других больших костей.

— Найдешь ее, — сказал командир. Побрекито едва слышал его от боли и крови, попавшей в ухо. Командир вырвал несколько страниц из его книг, расстегнул брюки и помочился на бумагу. Забрав бутылку, он добавил на прощание: — Сегодня же.

Побрекито не стал тратить время на слезы. Он с трудом поднялся на ноги, понимая, что нужно перевязать ухо и руку. Слишком много болезней могут проникнуть в тело через открытые раны и язвы: черная гниль, зеленая гниль, красная короста, — и он боялся их всех.

Побрекито едва держался на ногах, в глазах у него было темно, в голове гудело, и из-за страшной боли в руках и ногах ему с трудом удалось вскарабкаться на дерево. Добравшись до своей ветки, он увидел, что кто-то покопался в его запасах сокровищ и еды. Guardia, собаки — все равно. Дупло в стволе разворочено то ли топором, то ли мачете, и все, что не забрали, разбили, порвали или раздавили. Теперь все его богатства — мусор.

— Я никогда не стану американцем, — прошептал Побрекито.

Он положил на искалеченное ухо разрезанную ладонь и прижал, чтобы замедлить кровотечение и уберечь раны от насекомых. Несмотря на боль, он прислонился этой стороной тела к стволу и растянулся на ветке, чтобы отдаться звенящей темноте.

— Проснись, дурак! — Это голос Люсии. Она била его по щекам.

Странно, вся кожа Побрекито чесалась, горела и царапалась.

Еще несколько пощечин.

Он открыл рот, чтобы ответить, и в него залетела муха.

Он был весь покрыт мухами.

— А! — закричал Побрекито.

— Их нужно согнать, пока не покусали, — сказала она немного более спокойным голосом.

Побрекито поднялся и побежал по ветке, нависающей над водой.

— Не в реку… — закричала она ему вдогонку, но было поздно. Старая ветка сужалась, она прогнила изнутри, ноги у него были слабые, в глазах стоял туман. Раздался треск, и в облаке щепок, мух и крови Побрекито, пролетев пять или шесть метров, упал в медленную коричневую воду. Удар выбил из легких воздух.

Оказавшись в теплой, как кровь, реке, он проснулся окончательно. Он был под водой, открытые глаза видели мутную воду зеленовато-коричневого цвета, не пропускающую свет. Вода липкая, странная, цепляется за него, пытается затянуть еще глубже. Побрекито бил ногами, пытаясь всплыть, но оставался на месте.

По крайней мере, мух больше нет.

У него возникло желание открыть рот, чтобы почувствовать что-то, кроме жжения в пустых легких.

Что-то оцарапало ноги. Что-то длинное, медленное и сильное. Побрекито выбросил руку и нащупал палку. Потянул за нее, но она не поддавалась, поэтому он сам придвинулся к ней.

В следующий миг он, задыхаясь, весь в грязи, выбрался по корню дерева на берег реки. Воздух наполнил легкие, благословенный воздух. Вода за ним бурлила — это длинное, медленное и сильное нечто оплетало его. На середине реки захлебывались лаем собаки.

Люсия, всхлипывая, спустилась по стволу дерева.