том, носят ли еще моряки такую форму, если бы не была слишком удивлена его неожиданным появлением. Он сидел к ней боком, одна нога на земле, другая, согнутая, стоит на дереве, и к ней не поворачивался. Наверное, потому что был слишком занят скручиванием папиросы.
— С готовыми проще, — сказал моряк, — но мне больше нравится сам процесс. Раскладываешь бумажечку, сыплешь табачок, сворачиваешь. Знаешь, о чем я?
— Я не курю, — ответила Кэрол, что, строго говоря, не соответствовало действительности, но кем был этот хрен, чтобы рассказывать ему правду?
— Жуешь?
— Что жую?
— Табак.
— Фу. Нет.
Моряк произнес в ответ что-то нараспев, как будто решил спеть ей песню, но понимал, что мелодию ему не осилить:
Кэрол уставилась на него. В замешательстве. Не в страхе. Пока еще. Она махнула рукой на лес.
— А откуда вы?
— Из Далонеги, Джорджия. Это маленький городок к северо-востоку от Атланты. У подножия Аппалачей.
Интересовало ее не это, и она хотела об этом сказать, но он прервал ее:
— Была когда-нибудь в Нагасаки, рыбка?
— Нет.
— А в Шанхае?
Моряк все еще сидел боком к ней. Обращался он к Кэрол, но смотрел прямо перед собой, в лес. Ответа он ждать не стал.
— Стоял там в доке один раз, — сказал он. — Но отпуска на берег мне не дали. Ребята, которые ходили, рассказывали потом, что я пропустил. Говорят, тамошние шлюхи такое выделывают! Могут хоть в узел для тебя скрутиться. Ммм! Мужчинам такое нравится. Нравится, когда они выгибаются.
Кэрол заставила себя ничего не говорить. Не двигаться. Даже не дышать.
— И чистые к тому же, — добавил моряк. — Для меня это важно. Кто его знает, может, я когда-нибудь туда еще вернусь. Конечно, когда они меня хорошенько рассмотрят, мне придется сверху платить. — Тут он наконец повернул к ней лицо. — Как думаешь?
Одна половина его лица была бледной, как кость, и раздутой, как будто много-много лет назад опустилась в воду и с тех пор там оставалась. Волосы свисали, как мокрые водоросли, и что-то перламутрово поблескивало во влажной сочащейся темной впадине, которая когда-то была глазницей.
— О боже! — выдохнула Кэрол, обомлев. Моряк вставил самокрутку в наполовину разрушенный рот, зажег ее и вдохнул дым.
— Просишь Бога о спасении? — сказал он. — Это хорошо. Может помочь. — Дым сочился сквозь раскисшую белую плоть, которая едва держалась на костях его наполовину мертвого лица. — А может и не помочь.
Моряк встал с дерева и осклабился.
— Когда-то я гонял свиней в лесах Джорджии, — сказал он, отбросив папиросу. — Ну-ка проверим, быстрее ли ты бегаешь, чем эти мелкие визгуны.
И пошел на нее.
— Оказалось, что я бегаю намного быстрее, — сказала Кэрол. — Но все равно у меня ушло минут десять на то, чтобы оторваться от него.
— Блин, Кэрол, это не смешно, — возмутился Майкл.
— Я и не говорила, что это было смешно.
Майкл повернулся к ней, и она немного склонила голову, глядя на него, так и сверкая красивыми темными глазами от гордости. К этому времени они уже почти обошли озеро вокруг, и ни у него, ни у нее даже не появилось мысли свернуть в сторону северных ворот парка и пойти домой.
— Да уж, жуть, — сказал Майкл. — Призрачный моряк. Неплохо.
— Ага, — согласилась она. — Оказывается, во время второй мировой затонул один корабль, и весь экипаж погиб.
— Затонул в лесу? Ничего себе корабль.
