Макгрегор и Сильви расстались полюбовно, ни о чем другом Макгрегор и мечтать не мог. Он созвал срочное заседание совета директоров, и все с ним согласились, что обязанности президента компании должна взять на себя Сильви, Макгрегор же сохранит за собой контрольный пакет акций и вернется к работе в качестве инженера. Он с облегчением перенес свои вещи из отцовского кабинета на рабочий стол в мастерской. В начале августа Сильви заехала к нему домой за своей зимней одеждой, которая хранилась на чердаке. Она открыла дверь своего недавно купленного электромобиля и вышла на засыпанную гравием дорожку. На ней был облегающий брючный костюм серого цвета. Туфли на высоком каблуке едва прикрывали ее красивые пальцы. Острые каблуки пронзили гравий и увязали в земле.
— Жаль, что у нас ничего не получилось, — сказала Сильви. — Наверное, мы — одна из твоих трагических историй.
Макгрегор уложил в багажник электромобиля последнюю коробку с теплыми вещами и пригласил бывшую невесту зайти выпить кофе. Когда она отказалась, он снял очки и протер их полой рубашки.
Надев их обратно, Макгрегор увидел, что Сильви улыбается и качает головой, глядя на него как на ребенка. Когда она выехала на улицу, Макгрегор выглянул за ворота, провожая взглядом серебристый электромобиль, похожий на космический корабль. Тогда же ему в глаза бросился рекламный щит «Окружной ярмарки», с 4 по 9 августа. Это же сегодня, удивился Макгрегор. Он ощутил знакомое покалывание кожи, и его сердце бешено забилось. Будет ли там девушка в картинках? Он видел ее в своих снах и историях, но до сих пор не порывался отыскать. Он мог только надеяться, что мадам Игле не удалось подыскать дочери подходящего мужа. Ну, конечно, не удалось, ведь девушка знала, чего хочет! Макгрегор хотел ее увидеть, потеряться в ее пронзительных видениях, услышать, как она поет, заглянуть в ее глаза за стеклами очков в темной оправе. Он стыдился таких мыслей, пока был обручен с Сильви, но теперь ничего не удерживало Макгрегора от того, чтобы навестить ту девушку и познакомиться с ней поближе. А теперь, когда у него есть собственные истории, она и сама может захотеть его увидеть.
Когда я писала «Татуировку», то думала прежде всего о «Человеке в картинках». Я долго подозревала, что такие татуировки не ограничиваются кожей, и теперь подтвердила это. Рассказ дал мне возможность посмотреть, как истории путешествуют по телу человека. Рэй Брэдбери — один из важнейших американских философов, и меня с детства вдохновляли его произведения.
Для меня большая честь попасть в этот сборник. Спасибо Хайди Белл за помощь с рассказом.
Перемотка[24]
Стоя на верхней палубе, у носового ограждения, Елена наблюдала, как корабль под странным углом пытается пройти низкий каменный мост. Рядом с ней молча стояли еще несколько человек, а палубой ниже команда работала над проводкой корабля. На корме оркестр играл Эллингтона; должно быть, там танцевали пары — аккуратно, сосредоточенно. Большинство пассажиров спали в каютах внизу.
Когда Елена уходила из своей каюты, ее отец, Льюис, тоже спал — без зубных протезов щеки и губы ввалились, через приоткрытый рот вырывался негромкий храп. Это зрелище ее пугало.
— Лишь бы он утром проснулся, — молилась она каждый вечер, хотя была не особо верующей. — Пока что не забирай его у меня.
«Персефона» — не самое крупное круизное судно. На борту — триста пассажиров и сто пятьдесят человек команды. Елена прежде не бывала в морском круизе и мысленно приготовилась к игре в лото, морской болезни и навязчивым попутчикам, хотя отец убеждал ее, что это «совсем не такой» круиз.
— Он тихий, в основном — экскурсии по церквам и лекции о Матиссе. Ты же никогда не была в Риме или Барселоне, тебе понравится. Средиземноморье в июне очень спокойное. Не волнуйся ты так, маленькая.
Она кивнула и улыбнулась. Конечно, ей понравится — он же хотел, чтобы ей понравилось.
Корабль шел задним ходом, а потом стал поворачивать, удаляясь от порта и моста. Они шли по каналу; два дня стояли в Севилье. Елена сходила на экскурсию в монастырь, очень грустный монастырь, относящийся к нищенствующему ордену клариссинок. Все монахини в нем были родом из Африки, и до последнего времени в монастырь не открывали посторонним, но потом нищенствующие клариссинки стали слишком уж нищенствующими и теперь продавали выпечку и пускали туристов за несколько евро с носа. Елене было их жалко. Она думала о Сикстинской капелле и соборе Святого Петра, на которые пришлась ее самая первая экскурсия.
