испортить таковой. Кстати, их правительство прислало мне благодарность за «содействие в поимке государственного преступника», как они выразились.
– Государственного преступника, даже так, – покачал головой беловолосый маг. – Так значит, поймали они его?
– Будешь смеяться, но я так и не понял. Единственное, что знаю точно, что на территории Эсквики его больше нет.
Куарсао явно не понравилось то, что он сейчас услышал.
– А вообще ты сильно рисковал, мой милый. – Голубые глаза с вертикальными зрачками в упор уставились на Джейко, а в голосе прорезались порыкивающие нотки.
Тацу же только проказливо – именно так, как Инема любил, – улыбнулся.
– Но ты же не будешь ругать меня за это.
– Твоя правда, – ухмыльнулся глава Клана. – Не буду. Но не думай, что я этого не заметил.
– Чтобы ты – и не заметил… – Начальник Магического Сыска покачал головой, а Белый Тигр внимательно посмотрел на любовника, помедлил, но все же произнес:
– А теперь расскажи мне, что тебя беспокоит.
В этот раз молчал Джейко долго. А когда заговорил, голос был далек от веселого.
– Я постоянно думаю о том, что сделал Алиера. Пытаюсь понять, как к этому относиться. Мы, Тацу, всегда яростно боролись за жизнь и если и отдавали свои жизни, то всегда за что–то очень важное. Не просто так. Мне всегда казалось, что самоубийц можно условно разделить на две группы: на тех, кого на это толкает отчаяние, отсутствие какого–то другого выхода, и на тех, у кого это просто глупость, юношеский максимализм или порыв, перехлест эмоций. А тут… такое. Это же было совершенно осознанное решение. Сильные эмоции были, да, но они не мешали рассудку. И это не было жестом отчаяния. Например, из–за его разочарования в Лее. Нет, тут было совсем другое. И я, с одной стороны, дико зол. Да хотя бы от одной мысли, сколько арий он мог еще спеть! Это же был невероятный талант! А с другой стороны… это же был его выбор, и он был продиктован в чем–то даже любовью к ощущениям, я бы сказал к жизни, если это не получался оксюморон. И вот это приводит меня в замешательство.
– Нет, – покачал головой Инема. – Не это. С этим ты разберешься, думаю, уже разобрался. Тебе беспокоит другое.
Джейко бросил на любовника почти злой взгляд. Белый Тигр всегда все в нем понимал. Понял и сейчас.
– Хорошо, не это. Хотя это тоже. На самом деле меня беспокоит… хоть это слово неправильное в данной ситуации… я просто примеряю случившееся на себя. Инема… Инема, я же был такой же. Ты помнишь, каким я появился у тебя впервые? Разве не было во мне столько же чувств, желания познать все, всю жизнь, вплоть до самых темных и грязных ее сторон! Я же тоже… – Тацу невольно встал и, сжав бокал, уставился в окно, – тоже прошел через многое из того, что предложили Алиере «шуты».
– Джейко, не впадай в мелодраматизм, – лениво протянул Куарсао, попивая коньяк, – тебе не идет. – И когда темноволосый маг возмущенно повернулся к нему, усмехнулся в эти искристые глаза и добавил: – Ты и сам отлично знаешь, что ты был другим. Изначально другим. Опытнее, порочнее, сильнее и глубже. Но не это главное. Ты всегда был Тацу, потому что все, что ты делаешь, предназначено не просто для каких–то собственных выгод; у тебя всегда есть минимум еще одна цель, направленная на благо Семьи или других людей. Для тебя прежде всего имеет значение то, как много ты добился, а не только то, что испытал. Ты любишь удовольствия и познание, но это для тебя не главное. А то, как поступил этот твой Алиера – я думаю, глупо. Хотя бы потому, что, прожив немало лет, я понимаю, что каждый раз мир преподносит мне новые и новые удовольствия, да и старые – тоже весьма приятная штука, – оборотень огладил взглядом фигуру любовника. От этого взора всегда что–то загоралось внутри. – Не говоря уже о той ответственности, что на нас лежит. Но и выбор Алиеры в чем–то вызывает уважение – человек шел за своими желаниями, жаждал познания, и он своего добился. Ты же сам сказал: это его жизнь, его талант, и только ему им распоряжаться.
Они немного помолчали. Джейко налил себе еще коньяка. Отпил.
– Как думаешь, он узнал то, что хотел? Испытал?
– Кто знает, кто знает. Честно говоря, мне наплевать. Ты лучше скажи мне, что будешь делать с этим обществом. Я же так понял, что сажать других «шутов» не за что. Да и разгонять общество тоже. – Куарсао уже предвкушал ответ любовника, он знал, что глава Магического Сыска непременно придумал что–нибудь изящное и остроумное. То, что он не захочет, чтобы общество «Шуты и пешки» оставалось в его городе, Тигр не сомневался. Слишком уж показателен был пример, к чему все это может привести. «И так настоящих людей не делают. Так только темное наружу и вытаскивают, а этого мало, безбожно мало». Хотя оборотень был уверен, что колебания у Джейко по этому поводу оставались. Ведь в том, что общество делало, было много и положительного, но лезть в человеческие души не так–то просто. Никогда не знаешь, к чему это вмешательство приведет. Тем более такое вмешательство.
Тацу гнусно ухмыльнулся в ответ.
– О, поверь мне, ничего репрессивного. – Он помолчал, зная, что оборотень не примет эту паузу за конец речи. Наверняка довольное сияние искорок в глазах выдаст его с головой. – Я всего лишь дам подробное интервью об их деятельности главным газетам нашего города.
– Ты думаешь, люди их осудят?
