— Руди, — сказал Том. — Как дела?
— Кто это?
— Том.
— Том?! Ты где?
— Здесь, в Нью-Йорке. В «Парамаунте». С тобой можно увидеться?
— О чем разговор, конечно. — По голосу чувствовалось, что Рудольф искренне рад. — Приезжай ко мне прямо сейчас. Адрес ты знаешь.
Когда лифт поднялся, Рудольф уже ждал его в коридоре.
— Господи, Том, — сказал он, пожимая брату руку. — Я так удивился, когда услышал твой голос. — Отступив на шаг, он окинул Томаса придирчивым взглядом: — Что с тобой стряслось? Ты что, болел?
Томас мог бы сказать, что Рудольф и сам выглядит не слишком хорошо, но он промолчал.
— Я тебе все расскажу, если дашь мне выпить, — ответил он. Врач предупреждал, что с выпивкой тоже следует быть поосторожнее.
Рудольф провел его в гостиную, где все было так же, как в прошлый раз, когда Томас сюда приезжал. Уютная, просторная комната. Здесь должны происходить приятные, незначительные события, но уж никак не катастрофы.
— Виски? — спросил Рудольф.
Томас утвердительно кивнул. Брат выглядел гораздо старше, чем при их последней встрече. Вокруг глаз и на лбу залегли глубокие морщины. Двигался он медленно, почти неуверенно.
— Садись, рассказывай, что привело тебя в Нью-Йорк. Ты давно здесь?
— Уже около трех недель.
— Что же ты до сих пор мне не звонил? — обиженно спросил Рудольф.
— Мне пришлось лечь на операцию, — ответил Том. — Была неприятность с глазами. Когда я болен, предпочитаю быть один.
— Я тебя понимаю. — Рудольф сел напротив него в мягкое кресло. — Я и сам такой.
— Сейчас все в порядке. Какое-то время надо быть поосторожнее, вот и все. Ну, твое здоровье. — Томас поднял свой стакан.
— Твое здоровье, — отозвался Рудольф и внимательно посмотрел на брата.
— Ты больше не похож на боксера, Том.
— А ты — на мэра, — сказал Томас и тотчас пожалел о сказанном.
Но Рудольф только рассмеялся.
— Гретхен говорила, что писала тебе обо всем. Да, мне слегка не повезло.
— Она писала, что ты продал свой дом в Уитби.
— Не имело смысла застревать там. — Рудольф задумчиво покрутил лед в стакане. — Нам вполне достаточно этой квартиры. Инид с няней в парке. Она скоро вернется, сможешь на нее взглянуть. Как твой мальчик?
— Отлично. Ты бы слышал, как он говорит по-французски! И яхтой управляет уже лучше меня.
— Я рад, что все обошлось. А Билли, сын Гретхен, служит в армии в Брюсселе. В войсках НАТО.
— Знаю. Она мне писала. И писала, что это ты устроил его туда.
— Одна из моих последних официальных акций или, вернее, полуофициальных, — Рудольф говорил теперь тихим, размеренным голосом, точно не хотел, чтобы его слова звучали слишком категорично.
— Досадно, что все так получилось, Руди, — сказал Томас. Впервые в жизни ему было жалко брата.
Рудольф пожал плечами.
— Могло быть хуже. Тот парнишка мог и умереть, а он отделался лишь слепотой.
— Чем ты думаешь теперь заниматься?
— О, дела найдутся. В Нью-Йорке прекрасно жить в свое удовольствие. А когда вернется Джин, мы с ней, вероятно, отправимся путешествовать.
— А где она?
— В санатории, — ответил Рудольф, позвякивая кубиками льда в стакане. — Вернее, это не санаторий, а клиника, где отучают людей пить. Они там излечивают почти всех. Она уже второй раз там. После первого раза почти шесть месяцев не брала в рот ни капли. Мне не полагается ее навещать — идиотское предписание какого-то врача, — но я поддерживаю связь с директором клиники, и он говорит, что Джин молодцом. — Виски попало ему не в то горло, и он закашлялся. — Может быть, мне тоже не мешает подлечиться, — улыбаясь, заметил он, когда кашель отпустил его. — Ну а ты? Теперь, когда с глазами в порядке, какие у тебя планы?
— Мне надо получить развод, Руди, — сказал Томас. — В прошлый раз я спешил, хотелось поскорее увезти парня из этой страны. Застрянь я в Нью- Йорке, мне пришлось бы объяснить Уэсли причину. А я не хочу, чтобы он знал, что я разошелся с его матерью из-за того, что она шлюха. К тому же, если бы
