- Какая ещё рукопись? - спросила мисс Герри.
- Да, "Обитель страданий"! - выкрикнул Филип, чувствуя, что уже начинает потеть. - Когда я принес её в контору мистера Уилкеса, то предложил вас на главную роль и попросил переслать рукопись вам. Один человек из Театральной гильдии хочет на неё взглянуть, и я решил, что вы сможете мне вернуть рукопись, поскольку она у вас уже больше двух месяцев.
На противоположном конце провода воцарилась тишина. Очаровательный голосок, видимо, решил взять короткую передышку.
- Почему бы вам ни подняться ко мне, мистер Блумер? - сказала, наконец, мисс Герри несколько призывным, но, тем не менее, преисполненным целомудрия тоном.
- Хорошо, мэм, - ответил Филип.
- Номер 1205, сэр, - сказал портье, осторожно приняв из рук Филипа трубку и нежно водрузив её на пьедестал.
Войдя в кабину лифта, Филип нервно взглянул на свое отражение в зеркале, поправил галстук и попытался пригладить волосы. Мистер Блумер был действительно очень похож на деревенского парнишку, работающего подручным на молочной ферме. Впрочем, судя по его виду, нельзя было исключить и того, что он пару лет проучился в сельскохозяйственной школе. Филип, по мере возможности, избегал контактов с театральным миром, поскольку знал - никто, увидев его, не поверит, что человек с подобной внешностью способен что-нибудь сочинять.
Покинув лифт, он прошагал по покрытому мягким ковром коридору до номера 1205. К металлическим дверям номера при помощи магнита был прикреплен листок бумаги. Филип собрался с духом и надавил на кнопку звонка.
Дверь ему открыла сама мисс Адель Герри. Она появилась перед ним высокая, темноволосая, благоухающая и такая женственная, в дневном туалете, открывающим взору не менее квадратного ярда пышной груди. Глаза мисс Герри сияли темным огнем. Этот огонь, пылавший во многих, сыгранных ею сценах, всегда приводил в восхищение таких знатоков театра, как Брукс Аткинсон, Мантл и Джон Мейсон. И вот теперь она стоит на пороге, обратив на него задумчивый взгляд. Ладонь её лежит на дверной ручке, волосы свободно закинуты назад, чуть-чуть на одну сторону.
- Я - мистер Блумер, - сказал Филип.
- Почему бы вам ни зайти ко мне? - спросила она ласковым голосом, призванным успокоить деревенского парнишку - подручного на молочной ферме, и полностью отвечающим этой задаче.
- На ваших дверях - какая-то записка, - сказал Филип, безмерно радуясь тому, что у него оказалась наготове хотя бы одна фраза.
- Благодарю вас, - ответила она, снимая с металлических дверей бумажку.
- Видимо, послание от тайного вздыхателя, - с улыбкой сказал Филип. Неожиданно для самого себя, он решил проявить светскость, тем самым объявляя войну юному деревенскому увальню и уничтожая подручного на молочной ферме.
Мисс Герри подошла с листком к окну, пробежала её глазами, поднеся ей близко к носу, как делают близорукие. Казалось, что она всем своим прекрасным телом тянется к начертанным в послании словам.
- Это - меню, - сказала она, бросая листок на стол. - Сегодня у них на ужин тушеный ягненок.
Филип на мгновение закрыл глаза в надежде на то, что когда он их снова откроет, мисс Герри, комната, да и весь отель исчезнут.
- Почему бы вам ни присесть, мистер Блумер? - сказала мисс Герри.
Он открыл глаза, промаршировал через всю комнату и уселся с прямой спиной на краешек золоченого креслица. Мисс Герри примостилась на диване и сделала это, надо сказать, весьма живописно. Она уселась на диван с ногами, согнув, как маленькая девчонка, колени. Её рука вытянулась вдоль невысокой спинки дивана, а холеные ноготки стали выстукивать на ней, какой-то замысловатый ритм.
- Знаете, мистер Блумер, - произнесла она с очаровательной игривостью в голосе, - вы совсем не похожи на драматурга.
- Знаю, - мрачно ответил Филип.
- У вас такой здоровый вид.
- Знаю.
- Но вы, тем не менее, драматург? - чтобы придать интимность беседе, она чуть наклонилась вперед, и Филипу лишь ценой больших усилий удалось оторвать трепетный взгляд от её декольте. Похоже, что эта роскошная грудь станет главной помехой в нашей беседе, подумал он.
- О, да, - ответил он, упорно глядя поверх её плеча. - Да, конечно. И, как я вам уже сказал по телефону, я пришел для того, чтобы забрать свою пьесу.
- "Обитель страданий"? - с небольшой заминкой, произнесла она, вскинув головку. - Какое милое название! Впрочем, довольно необычное для человека с таким завидным здоровьем.
- Да, мэм, - ответил Филип, стараясь держать голову прямо и смотреть вдаль.
- Как мило, что вы в связи с ней подумали обо мне, - сказала мисс Герри и ещё сильнее наклонилась вперед. Её полные благодарности глаза горели таким огнем, что, без сомнения, могли бы залить светом даже третий ряд верхнего яруса самого большого театра.
- Последние три года я практически находилась на покое. Я даже решила, что Адель Герри уже никто не помнит.
- Нет, нет. Это вовсе не так, - галантно произнес Филип. - Я вас прекрасно помню, - добавил он, понимая, что говорит совсем не то, что требуется, и
