- Может быть, удастся уговорить их продержать Брисбейна пару месяцев в Лос-Анджелесе? - высказал предположение второй помощник.
- Ну и мозговитые же ребята трудятся в моем офисе, - заметил шериф. Ужасно мозговитые. - Тем не менее, он поднял телефонную трубку и произнес в неё: - Соедините меня с Полицейским управление Лос-Анджелеса.
- Дело ведет человек по имени Суонсон, - подсказал Макомбер. - Именно он ждет вашего звонка.
- Если попросить их поймать в Лос-Анджелесе убийцу, то услышишь такое... Но зато, как славно они действуют против людей вскрывающих товарные вагоны.
Шериф стал ждать соединения, а Макомбер тем временем тяжело повернулся на стуле, - промокшие от пота брюки уже успели прилипнуть к его клеенчатой обивке - и посмотрел в окно на пустую, залитую белым солнечным светом улицу. На асфальте от жары появились маленькие черные пузырьки. В этот момент он всем своим скрытом под толстым слоем жира сердцем ненавидел дыру, именуемую город Гатлин, штат Нью-Мехико. Окраина пустыни. Замечательное место для больных туберкулезом. Вот уже двенадцать лет как он живет здесь. Вот уже двенадцать лет он дважды в неделю ходит с женой с кино и слушает её болтовню. Толстяк. Да любой человек, прежде чем помереть в городе Гатлин, штат Нью-Мексико, успеет обрасти жиром. Двенадцать лет... думал он, глядя на вечно пустынную улицу, оживляющуюся лишь субботними вечерами. Макомбер вдруг представил, как он выходит из парикмахерской в Голливуде, и легкой походкой направляется в бар с изящной блондинкой. Они выпивают по бутылке или даже по две - пива, беседуют и весело смеются, находясь среди миллионов таких же беседующих и весело смеющихся людей. Он будет ходить по улицам, по которым ходила Грета Гарбо, Кэрол Ломбард и Элис Фей1. "Сара, по делам службы мне необходимо уехать в Лос-Анджелес. Вернусь через неделю", скажет он супруге.
- Алло... - произнес в трубку шериф. - Алло... Где же этот чертов Лос-Анджелес?
Девяносто долларов. Девяносто вшивых долларов... Макомбер отвернулся от окна, чтобы не видеть опостылевшей улицы. Шериф снова заговорил в трубку, и его третьему помощнику пришлось положить ладони на колени, так как тот с изумлением обнаружил, что у него дрожат руки.
- Это Суонсон? - спросил шериф.
Будучи не в силах тихо сидеть и спокойно слушать разговор шефа, Макомбер поднялся и неторопливо зашагал через заднюю комнату в туалет. Войдя в уборную, он тщательно закрыл за собой дверь и принялся изучать свое отражение в зеркале. Да, эти годы сказались на его физиономии. Вот что значит, двенадцать лет без перерыва слушать болтовню жены. Вернувшись в офис, он услышал как шериф чуть ли не кричит в трубку:
- Да, да. Вы не обязаны держать его у себя два месяца. Мне известно, что тюрьма переполнена. И я понимаю, что это явилось бы нарушением конституции. Послушайте же, ради всего святого! Я же сказал, что знаком с вашими трудностями. Это было всего лишь гипотетическое предположение. Мне жаль, что он донимает вас рыданиями. Но разве я виноват в том, что у него глаза на мокром месте? А вы бы не зарыдали, если бы вам грозили пятнадцать лет тюрьмы? Перестаньте орать, ради Бога! Не тратьте время. Этот звонок и без того обойдется административному округу Гатлин в миллион долларов. Хорошо, я вам ещё позвоню. Хорошо, в шесть часов! Хорошо, говорю я вам! Хорошо!
Шериф положил трубку и некоторое время сидел молча, рассеянно глядя на расстегнутый пояс брюк.
- Тот ещё город, - сказал он, - этот самый Лос-Анджелес. - И, покачав головой, продолжил: - У меня настроение послать всё это дело к дьяволу. С какой стати я должен раньше времени загонять себя в гроб из-за какого-то типа, забравшегося в товарный вагон? Кто может ответить на этот вопрос?
- Но он же - изобличенный преступник, - стоял на своем Макомбер. - У нас же против него завершенное дело. - Голос третьего помощника звучал ровно, но все его естество - невидимо для других - дрожало от нетерпения. Закон есть закон.
- Голос совести - тот призрак, который вечно преследует шерифа, посмотрев на помощника, с горечью произнес шеф.
- Мне-то что до этого, - пожал плечами Макомбер. - Я всего лишь хочу закрыть дело.
Шериф снова обратился к телефону.
- Соедините меня с казначеем нашего округа, - сказал он и стал ждать, держа трубку у уха и внимательно глядя на Макомбера. Макомбер подошел к дверям, открыл их и выглянул на улицу. Чуть дальше в конце квартала он увидел свой дом и свою жену, которая сидела у окна скрестив на груди жирные руки. С её округлых локтей капал пот. Макомбер отвернулся и стал смотреть в другую сторону.
Откуда-то, как ему казалось издалека, до него долетали голоса. Это шериф беседовал по телефону с казначеем округа Гатлин, штат Нью-Мексико. Он слышал, что казначей ведет беседу на повышенных тонах. Искаженный телефоном голос чиновника звучал так, как будто на противоположном конце линии находится не человек, а какой-то скрипучий механизм.
- Все умеют тратить деньги, - верещал казначей, - но никто не хочет их зарабатывать! Все берут у меня деньги, и никто мне их не приносит! Я считаю, что мне необыкновенно повезет, если к концу месяца останутся средства на выплату моего жалования, а ты просишь девяносто долларов на увеселительную прогулку в Лос-Анджелес, чтобы привести оттуда человека, который украл подержанное барахло, ценою в девять долларов! Катись к чорту! К чорту!!
Услыхав стук брошенной казначеем трубки, Макомбер сунул руки в карманы брюк, чтобы никто не видел, как дрожат его пальцы. С холодным вниманием он следил за тем, как его шериф медленно опускает трубку на аппарат.
- Боюсь, Макомбер, - сказал шеф, - что Джоан Крауфорд придется пострадать этот год без тебя.
- Они вывесят черный креп во всех студиях, как только до них долетит эта весть, - заметил второй помощник.
