- Европейцам и американцам, - продолжал журналист своим монотонным, бесцветным голосом, - арабская культура возможно представляется отсталой и ужасающей. Но арабы, простите, предпочитают именно её. Исключительно арабские ценности сохраняются лишь благодаря их примитивному образу жизни. Оказавшись в сети водопроводных труб, арабы просто вымрут.
- Итак, - сказала Руфь, - только что мы выслушали новую идею: "Убей еврея, так как он несет с собой ванну и душ".
Журналист снисходительно улыбнулся девушке так, как улыбаются милому, умному ребенку, и сказал:
- Лично я против евреев ничего не имею. Клянусь, что не желаю зла ни одному из живущих в Палестине евреев. Но я буду биться насмерть ради того, чтобы не допустить в эту страну ещё хотя бы одного еврея. Это арабское государство, арабским оно должно и остаться.
- Ганнисон, - вмешался Карвер, - неужели вы не рады тому, что здесь оказались?
- В Европе погибли шесть миллионов евреев, - резким, полным боли и страсти тоном, сказала Руфь, немало удивив этим Митчелла. - Куда вы хотите отправить тех, кто сумел выжить?
Девушка и журналист скрестили взгляды, совсем забыв о присутствующих.
Таиф пожал плечами, бросил короткий взгляд в темное небо над широкими листьями пальм и произнес:
- Пусть это решает мир. Почему, спрашивается, несчастные арабы должны в одиночку нести груз ответственности? Мы и так сделали больше, чем от нас по справедливости можно требовать. Если остальной мир действительно хочет того, чтобы еврейский народ продолжал существовать, пусть примет евреев у себя. Америка, Англия, Россия... Я почему-то не замечаю, что эти великие страны пускают к себе большие массы евреев.
- Больших масс уже нет, - заметила Руфь. - Их осталась лишь горстка.
- Пусть даже и так, - пожал плечами Таиф. - Истина, возможно, заключается в том... - журналист сделал паузу и сразу напомнил Митчеллу учителя латинского языка в колледже, который всегда держал паузу перед тем как сообщить ученикам, что данное слово стоит вовсе в творительном, а не в дательном падеже, - ...истина заключается в том, - повторил он, - что остальной мир, возможно желает, чтобы еврейская раса вымерла. - Тепло улыбнувшись Митчеллу, он спросил: - Интересное допущение, лейтенант, не правда ли? Пожалуй, стоит его хорошенько продумать, прежде чем продолжить беседу о Палестине. - Таиф обошел вокруг стола, наклонился и легонько поцеловал девушку в лобик. - Спокойной ночи, маленькая Руфь, - сказал он и направился через патио в сопровождении своего поклонника - молодого араба.
- Если я тебя ещё хоть раз увижу с этим типом, - сказала Руфь, обращаясь к человеку, который первым представился Митчеллу и который остался стоять рядом с их столиком, - я с тобой навсегда перестану разговаривать.
Араб искоса посмотрел на Митчелла ( это был короткий оценивающий взгляд) и что-то сказал по-арабски.
- Нет, - звонко и резко ответила Руфь. - Ни за что!
Араб слегка поклонился, протянул Митчеллу руку.
- Знакомство с вами, лейтенант, явилось для меня большой приятностью, - сказал он и пошел к приятелям.
- Танцы в древнем Тель-Авиве... Можно приводить детишек. Желаю приятно провести вечер, - пробормотал Карвер и нетвердой походкой направился к своему столику.
- Послушай, Руфь... - начал Митчелл.
- Лейтенант Ганнисон...
Митчелл обернулся. За его спиной стоял Шнейдер. Музыкант говорил негромким, извиняющимся голосом.
- Лейтенант Ганнисон. Я с нетерпением жду вашей оценки. Как вам понравилось моя аранжировка "Звездной пыли"?
Митчелл медленно повернулся в сторону Руфи, которая сидела на стуле, напряженно выпрямив спину.
- Замечательно, Шнейдер, - сказал он. - Просто фантастика.
- Вы очень снисходительны, - лучась счастьем, произнес музыкант. Теперь, специально для вас, я ещё раз сыграю "Саммертайм"
- Большое спасибо, - ответил Митчелл и прикрыл ладонью лежащую на столе руку Руфи. - С тобой все в порядке?
- Конечно, - улыбнувшись ему, ответила она. - Я большая поклонница абстрактных политических дискуссий. - Ты желаешь узнать, что сказал мне по- арабски Хазен? - спросила девушка, и её лицо вдруг стало очень серьезным.
- Нет, если ты сама не хочешь мне этого говорить.
- Я хочу тебе это сказать, - ответила Руфь, рассеянно поглаживая его пальцы. - Он спросил меня, не встречусь ли я с ним позже.
- Понимаю, - сказал Митчелл.
- Я заявила, что встречаться с ним не стану.
- Это я слышал, - ухмыльнулся Митчелл. - Думаю, что тебя услыхали даже в Каире.
- Я не хочу, чтобы тебя тревожили сомнения в наш последний вечер, сказала Руфь.
- Я чувствую себя превосходно.
- Я встречаюсь с ним вот уже четыре года, - некоторое время она молча ковыряла вилкой еду на тарелке, которую поставил перед ней официант. Когда я здесь появилась, я была страшно испугана и чувствовала себя ужасно одинокой, а Хазен вел себя очень достойно. Он выполняет подрядные работы для
