тебе. У тебя исключительная регенерация, по-прежнему твой ум, логика. Теперь к ним присоединится интуиция и удача.
— А что делают эшшеды? На Кириане? Чем мне грозит новая работа? — спросила Тая задумчиво.
Боги переглянулись.
— Ну, знаешь…
— Тебе понравится.
— Потому что эшшеды…
— Ввязываются в авантюры.
— А именно этим.
— Ты и занималась все эти года.
— Тогда, — Тая развела руками. — Что делать, я согласна!
Дангарр — небольшой город, в котором светлые и темные эльфы живут и работают вместе и вполне комфортно себя чувствуют. Военный городок, в котором можно легко найти приключения на свою голову, а можно найти талантливейшего учителя или особые знания.
Можно найти истории, а можно найти несуществующее прошлое.
Дарэль Сантийский и Ивверель тьян Дарай — командоры пограничного города, стоящего на самом опасном участке границ двух государств с одинаковым выражением лиц взирали на молоденького светлого эльфа, сидящего у двери. Потом переглянулись, хмыкнули и расхохотались в голос.
Что «чванливый светлый индюк», что «сумрачный темный гад».
— Не могу, — Рель стукнул кулаком по столу. — Чтобы мы! В компании с еще каким-то парнем! Под началом девчонки, которая еще и нас была в чем-то лучше… Не могу!
У Дара уже не осталось сил смеяться, утерев катящиеся из глаз слезы, он снисходительно покачал головой.
— Гарш, вот уж не думал, что у тебя такая богатая фантазия. Рель в помолвке с моей сестрой, чтобы избежать какого-то брака. Его прадед — князь темных эльфов при живом- то повелителе! Бездна посреди столицы, и светлые эльфы, которые пытаются убить девушку, о которой вообще ничего не знают. Ну, придумаешь же.
— Да еще и приплел расы, которые на Кириане существовали очень давно, — темный хмыкнул. — Не могу. Кикиморы, лешие, водяные, шуршанчики. Насмешил ты нас, парень.
— Я серьезно! — Гарш упрямо смотрел на двух начальников Дангарра. — Это правда было! Конец света! Мы его пережили.
— Тогда как же мы живы, а?
— Я не знаю. Наверное, потому что она заплатила своей жизнью за это.
— Гарш. Я понимаю, — заговорил мягко Дар, — все эти дежурства на Гнилом перекрестке доведут, кого хочешь, до безумия, но все же тебе стоит немного притормозить. Все звучит не просто страшно, все звучит чудовищно. Тебе лучше отдохнуть.
— Я не шучу! Я точно знаю это! А еще, — взгляд Гарша на мгновение затянуло белым. — Я знаю будущее.
— Будущее? У тебя никогда не было сил пророка.
Парень пожал плечами:
— Я не знаю, откуда это берется. Но, учитель Дар, вы не женитесь на той, о ком думаете. Эта история могла бы закончиться бедой. И вы, лэр Иввирель, не женитесь на той, кому отданы по договорному контракту. Вам придется даже бежать из собственного дома, ночью, как вору!
— Да ладно, — усмехнулся Дар. — На ком же я тогда женюсь, и куда денется моя невеста?
— Как-то, — раздался женский голос за окном, явно заканчивающий для кого-то фразу, — это все неправильно. Вот, у Дара невеста, у Кантарра — невеста, у Гарша способности пророка. Два старших эльфа — командорры, отличные, причем, на них весь Дангарр не может нарадоваться. И вы что, хотите, чтобы я просто вошла в дверь… ну ладно, в окно, оно ближе и сказала: «мальчики, вы знаете, мне плевать на вашу работу, вы вообще-то мои, и я хочу забрать вас обратно?» Да они быстрее вызовут наряд стражи. Нет, я в курсе, что они не смогут со мной справиться, но… когда я была в том облике, это было однозначно интереснее.
Вначале на подоконнике появились две ладони, следом, девушка, уцепившись поудобнее, подтянулась и уселась на неширокой доске, разглядывая трех мужчин, сидящих в кабинете.
Пронзительный свист, сорвавшийся с нежных губ, был в меру залихватским, в меру потрясенным.
— Божественный квартет, а вот это зрелище стоило того, чтобы устраивать конец света!!! Как же вы трое красивы.
Описание мужчин в слово «красивые» не укладывалось.
Мало того, что светлый эльф стал выше, хотя остался таким же тонким в кости, с чудесными волосами, но его теперь окутывало неяркое сияние, бывшее признаком мага с впечатляющей силой. У эльфа были выразительные глаза, в которых хотелось утонуть, сразу и на месте.
Мальчишка Гарш стал выше и смазливее. Через пару десятков лет эта смазливость превратиться в девичью сухоту, а сейчас он был таким милым,
