частица его прежнего вернулась к хозяину. Мужчина стоял и смотрел на нее, не меняя выражения или тона. Просто смотрел, а казалось, что взгляд проникает в душу и сминает ее стальной перчаткой.
— Я… я… я помощник! — торопливо сказала Ольгерда, ощутив, как надвигается на нее темная сила, готовая в любой момент размазать. И пока вампиресса думала, как потянуть время, она торопливо разматывала за спиной кровавую пелену собственной силы.
— Ты пытаешься лгать… — так же ответил вампир, равнодушно глядя на вампирессу.
— Нет, нет! Я не лгу! Я просто готовлюсь тебя защищать!
— От кого же? Если ты — помощник?
— Сейчас сюда придут! Встревоженные убийствами!
— Еще нет. Не сейчас, позже.
— Я буду защищать! — пообещала Ольгерда, потом шагнула еще немного в сторону, совсем на малость. И подбоченилась. С лица ушло загнанное выражение. Губы искривились в презительной гримасе. — Да счас! — буркнула она, распахивая за спиной кровавый телепорт и исчезая в нем. — Заняться мне больше нечем, как всяким блаженным помогать.
— Глупо… — Покачал головой вампир и в ярчайшей вспышке испарился. Здесь он закончил…
Ольгерда об этом не подозревала. Вывалившись из телепорта через пару этажей ниже, Кровавая княгиня мчалась по коридору, сломя голову, забыв обо всем, обуреваемая одним-единственным желанием. Убежать. Как можно быстрее убежать.
Вампиресса не знала, почему этот… странный вампир внушал ей такой смертельный ужас, да и знать не хотела. Она просто хотела жить.
Впрочем, как раз таки этого ей обеспечить никто не мог. Потому что резко свернув за угол, женщина врезалась со всего маху в кого-то.
Алхимик стоял на ее пути, безэмоционально глядя на вампирессу.
— От тебя веет прахом. — Сообщил он.
— Это он! — взвизгнула женщина, распластавшись на полу и с ужасом глядя снизу вверх на мужчину. — Он! Он! Это не я! Он! Я…
— Ты сошла с ума, — констатировал мужчина.
— Нет! Нет! Там был! Был! — перевернувшись на полу, смертельно перепуганная Ольгерда вцепилась в ногу Алхимика. — Он был там! Он вернется меня убить!
— От тебя пахнет моими образцами. — Равнодушно произнес алхимик. Никакого «Его» он не видел, а вот прах Правящих на Ольгерде — запросто.
— Он придет, он придет! Я знаю! Он… вот-вот! Сейчас… вот отсюда… покажется!
Взгляд Алхимика изменился. Стал из отсутствующего едва-едва заинтересованным и снисходительным. Отцепив цепкие ладони перепуганной вампирессы от своих брюк, он присел на корточки, заглядывая в глаза Ольгерды.
— Кто он, милая? — спросил он тоном, в котором некоторые могли бы узнать профессиональные интонации психиатра.
Ольгерда замерла, изломанной куклой в руках Алхимика, глядя на него широко раскрытыми глазами, она повторила:
— Он… — из памяти вампирессы стерся и облик мужчины, с которым она недавно познакомилась, и его слова, и запах его силы. Она ничего не помнила, и все что могла, это испуганно повторять: — Он придет!
Интерес из глаз Алхимика исчез. Пожав плечами, он тихо сказал:
— Еще один эксперимент провалился.
Рука мужчины пробила грудную клетку Ольгерды, зацепила маленький черный камешек. Вытащив его, пока вампиресса хрипела и откашливалась сгустками крови, из-за регенерации не справлявшейся с пробитыми легкими и серцдем, Алхимик обагрил камень своей кровью.
Ольгерда даже не успела закричать.
Мир поглотил ее и разорвал ее душу на кусочки. Еще одной из десяти призванных не стало…
Глава 21. Могила первого
День погрузил обитателей поместья Неведомых в объятия сна. Не спали только некоторые представители обслуживающего персонала — дневная смена, кое-кто из питомцев, да недремлющая охрана. Спали рядовые вампиры, спали Демоны, спали Грандсир с супругой. В своей башне сладко спала Деметра. В башне ее брата сладко спала Ната, обнявшая во сне подушку своего нынешнего избранника, а маленький лисенок затих, набегавшись за день, у нее в ногах. Вот только самого хозяина не было в башне. Его не было в спальне, не было в гостиной и даже в лаборатории, где сейчас было бы логичнее всего искать. Не было молодого мага и в тренировочных залах. Он покинул свою башню, едва проснулся. Тихо и незаметно, не разбудив даже девушку и питомца.
Демиану требовалось немного одиночества. Он хотел подумать.
