— Нет, — качнул головой великан. — Говорят, что посланец бога открыл главные ворота подгорного царства, и они сочли это знамением. А заправляет ими наш старый знакомец Дженга! Наверное, сидит где-нибудь на своей повозке да трясется от страха.
Швар рявкнул в ответ что-то совсем уж неразборчивое, а Дан не нашел в себе сил даже на удивление. Легионы Салмии один за другим шли в смертельную схватку, теснили противника, брали за свои жизни самую высокую цену, и все-таки вся их сила не могла сравниться с мощью противной стороны. Салмская армия медленно, шаг за шагом, отступала.
Швар едва не вцепился зубами в рукав собственной куртки, когда у смарага появился Чаргос в изодранной куртке. Правый рукав его был залит кровью до локтя. Он окинул взглядом хмурого Агнрана, Дана, свистнул, подзывая Райбу, потом показал Швару на юго-восток, где за дальними шатрами войска Бангорда начала появляться какая-то темная полоса.
— Имперские легионы!
— Эл всемогущий! — взмолился Швар. — Вот они куда пропали! Значит, есть переправа через Ману? А мы, мы когда же?
— Как только услышишь звук рожка! — бросил Чаргос и поспешил к королевскому шатру.
— Полдень, — вдруг мрачно проговорил Агнран. — Долгой битвы не будет. Противник слишком силен. Он превосходит наши силы многократно. Но магия демона, которая заставляет даже мертвых идти против нас, лишает его воинов собственной воли. Это и может спасти нас. Если мы успеем добраться до главаря. Наша победа вон там! — Колдун ткнул причудливым посохом в далекий лысый холм на противоположном берегу Маны. — Приглядись, Швар. Отряды серых повернули навстречу имперским легионам. Всадники демона и лучшие воины дарджи ушли к югу, где по их обозам ударили герои Эйд-Мера. Но здесь на месте остались и вармы лучников, и три линии отборных серых мечников, и последние отряды лигских нари, что приняли сторону Бангорда. Думай, как будешь бить этого врага. Нужно выманить на нас последних стражей демона!
— Да как я буду бить их, если между нами река с отвесными берегами?! — зарычал Швар.
— Я знаю, Швар, — спокойно проговорил Агнран, — что ты станешь холоден, едва вынешь меч из ножен. Не спеши. Я позабочусь, чтобы ты оказался на том берегу вместе с твоими воинами. Смотри на небо. Видишь тяжелые, черные тучи, которые ползут сюда со стороны Вечного леса? Поверь мне, едва они окажутся над верхушкой холма, многое может перемениться. Только времени у нас будет очень мало!
Время на вершине холма замерло. Остекленели блики на лезвии дымного меча. Оскалился в улыбке рот Иллы. Замер светильник с кровью у него на шее. Вытянулась вперед рука с растопыренными пальцами. Повис в воздухе светильник Эла. Лишь потоки сущего продолжали литься из него неостановимым потоком, скатываясь по склонам холма, пропитывая землю, взмывая к серому небу. Руки и ноги одеревенели. Странно только, что осталась способность видеть. И видеть все, словно глаза вдруг появились и на затылке, и на щеках, и на спине. Три согнутых пальца на левой руке Лидда по числу околдованных — Лидд, Илла и Саш. Напряженные спины «отребья» — уродов Лидда, перебрасывающих оружие из одной руки в другую, вставших кругом у вершины. Безмолвную сечу на полпути между мостом и смарагом, где с выстоявшими против архов и мертвых копейщиков салмами сошлись уже лучшие воины серого ордена и радды. Такую же сечу в отдалении, по правую руку от Саша, где ушедшие с холма серые и тарры сдерживали натиск имперских легионов и даже теснили их. Летучую конницу стахров во главе с великаном Гигсом, для которого отыскался в глубинах Холодной степи огромный конь. Несутся всадники вдоль передних рядов дарджинской пехоты, осыпают стрелами, совсем как радды в ущелье Шеганов.
Сумасшедшую атаку войска, собранного в Эйд-Мере на южные окраины Ургаина, где, защищая собственный обоз, против них сомкнули ряды превосходящие силы и раддов и дарджинцев. Тяжелые облака, которые появились неизвестно откуда, и помимо воли уснувшего ветра наползали на верхушку холма. Странный, сплетенный из ветвей и травы мост, который вроде бы ниоткуда появился над Маной прямо перед глазами и теперь рос, увеличивался, ширился, тянулся к противоположному берегу, оживлял вонзающиеся в него дарджинские стрелы и вплетал в себя образовавшиеся из них побеги. Ревущие глотки салмов, рванувшихся с северного берега к этому мосту, ринувшихся навстречу салмам серых мечников, лучников, нари, всю охрану холма, кроме оставшегося на своих местах «отребья». Тяжелые капли дождя, начинающие падать из нависших над холмом туч… Все видел Саш.
— Зачем ты потащил нас в Гранитный город? Только для того, чтобы коснуться алмаза Дэзз?
— Как ты догадался? — прозвучал у Саша в голове голос Ангеса.
— Ответ лежит на поверхности. Сумел пройти на Остров Снов, хотя не демон и не валли. Ступил в воды сущего, полоскал там пса, рожденного демоном от оборотня, но не обжег ни рук, ни ног. Всегда делал меньше, чем мог. Говорил меньше, чем знал. Оказывался там, где не мог оказаться и никогда не показывался одновременно с голубым орлом. А я ведь знаю, чей это знак. Это знак Бренга. Да и об осколках Рубина Антара я спрашивал Леганда. Ювелиры сжигали крупицы камня. Где бы еще ты взял кровь бога?
— Я отвечу.
Это уже не был голос Ангеса, но и не был голос Лидда. Это был спокойный голос смертельно уставшего существа.
— Я отвечу тебе, парень. Тебе только кажется, что время остановилось. Оно течет быстрее, чем обычно. Оно убыстряется с каждым мгновением. Слушай меня. Стремление быть первым сродни стремлению сделать кого-то если не последним, то вторым. Стремление быть лучшим не имеет ничего общего со стремлением быть лучше. Тот, кто идет к цели, порой не замечает дороги, неба над головой, элбанов, которые встречаются ему на пути. Он забывает, что Элом дарована не возможность добраться куда-то, а отрезок нитки времени. И если времени Элом ему отмерено много, а его цель кажется
