говорят, так же. А в Атере скорняки в рост пошли. Кожи, особенно толстые, влет идут. Все на доспех!
– Эти не беспокоят? – мотнул подбородком в сторону гор Касасам.
– Долбильщики-то? – пожал плечами дакит. – Пока нет. Они все равно раньше чем за года четыре ворота не вскроют. А может, и позже. А там посмотрим.
– Было бы чем смотреть, – сплюнул Касасам. – Дай мне лопату и кирку, верну с оказией.
– Зачем тебе? – не понял дакит. – Или за Кривого хочешь потрудиться?
– Нет, – вздохнул Касасам. – В дороге будет нужда. Ты, главное, за парнями моими присмотри, я девчонок с собой возьму. Но чтоб про них ни слова никому!
Касасам угрожающе покачал головой.
– Да никогда, – клятвенно обхватил плечи растопыренными пальцами дакит, испугался, оглянулся, не видит ли кто, что он сложил руки, согласно уставу Храма Святого Пламени, и побежал, заковылял обратно к кузне.
– Снимайте ящики, – повернулся к сыновьям Касасам. – Обратно пойдете вместе с дядькой, расчет знаете, припасы у вас есть. Я должен буду вернуться домой неделей позже. О девчонках ни слова. Скажете, что отправился за зеленым блеском. Все ясно?
– Так есть же у нас еще блеск? – удивился Рест.
– Нет уже, – отрезал Касасам и, улыбнувшись, прошептал: – А тот, что был, я спрятал и найти не могу. Понятно?
– Да уж трудно не понять, – улыбнулись оба брата одновременно. – А кирка с лопатой зачем?
– На всякий случай, – сделался строгим кузнец, – и чтобы о кирке и лопате матери уж точно ни слова!
Кирка и лопата потребовались на следующий день. Выбравшись из долины Проклятых Печей, кузнец с лигу держался обратной дороги, а потом свернул на едва приметный проселок, идущий на юг. Первый день прошел спокойно, разве только местность с каждой лигой становилась все более мрачной. Кусты исчезли вовсе, а редкие пучки травы сменились серыми колючками. Под ободами колес шуршала сухая глина, ветер приносил с юга запах тлена. К полудню кузнец встал на облучок и правил мулами так, высматривая что-то по левую сторону от дороги, где почти вертикально вверх вздымались горы Митуту. Через час он удовлетворенно кивнул и повернул подводу к скалам. Поставив меринов в тень невысокой скалы, Касасам предложил спутницам сесть за телегу и не высовываться без особой надобности, да, главное, не свалиться в яму, там промоина за камнями, можно подводу спрятать, никто не найдет.
– Зачем? – с подозрением спросила Эсокса.
– Подводу? – не понял Касасам, прилаживая на ноги поножи.
– Зачем садиться за телегу? – не поняла Эсокса. – И зачем ты надеваешь доспех?
– Надо, – вздохнул Касасам. – Поверь моему звериному чутью. Да и вы будьте за телегой, но доспех все-таки проверьте. Лучше жарко, да цело.
Чутье Касасама не обмануло. Едва он успел зашнуроваться да накрыться суконной курткой, как из-за скал выскочил здоровенный калб и, остановившись в двух десятках шагов от подводы, угрожающе зарычал.
– Калб, – почти спокойно заметил Касасам. – Он же вирский пес, он же поганый сухотный волк, и хоть силуэт его красуется на алом стяге атерского Ардууса, но тварь мерзкая. И дрессировке поддается только с помощью магии. Не вздумайте хвататься за самострелы, девоньки. Раненый ловчий сразу уходит за помощью. Пока я с мечом, есть надежда оставить их всех здесь.
– Помощь нужна? – спросила Эсокса, прислушиваясь. За скалами слышался конский топот.
– Нет, – отрезал Касасам. – Но если что, в первую очередь рубить лошадей. Даже если их жалко.
Ловчих было пятеро. Они появились из-за скалы одновременно. Двое остановились напротив Касасама, трое объехали подводу и преградили возможное бегство его спутниц. У всех пятерых были белые лошади, и на плечах висели белые плащи, но их одежда под плащом была черной, и черными Каме показались лица. Во всяком случае, привычные атерские лица полнил какой-то мрак. И даже мутные глаза всадников смотрели как будто не на того же Касасама, а сквозь него, в глубь скал. И у одного из них, у того, к которому, высунув язык, подбежал калб, у колена болталась отсеченная голова несчастного.
– Хорошо, что пятеро, – со зловещей улыбкой обернулся Касасам к спутницам. – Обычно пятый в стороне держится, на посылке, но что им один кузнец с двумя девчонками? Опасаться нечего!
– Твой? – поднял пустой мех тот, у ноги которого присел калб, облизываясь на опухшую голову.
– Мой, – развел руками Касасам. – Так вышло. Порадел болезному. Заблудился бедолага, наверное.
– Тебе известно, что всякая помощь беглым рабам карается или передачей в рабство, или смертью? – спросил ловчий.
– Известно, – опустил голову Касасам.
– Предлагаю тебе встать на колени и протянуть руки перед собой! – отчеканил ловчий. – И твоим спутницам.
– Подожди, – сдвинул брови Касасам. – Я еще не выбрал. Зачем мне рабство? Я выбираю смерть.
Предводитель ловчих, который был среди троицы, преградивших отступление Эсоксе и Каме, но держался чуть позади, рассмеялся. Под белым плащом
