– То есть… – подняла брови Эсокса.
– Через пять с половиной месяцев, – проговорила Кама. – В конце зимы. Но ты можешь не беспокоиться, еда у нас кончится раньше.
– И что ты предлагаешь? – воскликнула Эсокса.
– Проходить в день не менее двадцати лиг, – твердо сказала Кама. – Тогда у нас останется надежда выбраться из провала в Алу – через полтора месяца. И у нас еще будет немного еды, чтобы потерпеть, пока мы подстрелим хотя бы калба. Правда, я никогда не слышала, что калба можно есть. Что там еще водится в Сухоте? Куда идти после Алу?
– Некуда, – прислонилась к стене и закрыла глаза Эсокса. – В Даккиту нам путь заказан. А в Араману… Вроде бы есть дорога вдоль той стороны гор, но кто там ходит и ходит ли – неизвестно. Считай, полтыщи лиг на юг. По краю Сухоты и гор Митуту. Правда, вдоль живой речки Искарану… Да и что об этом говорить, считай, что мы еще в Соболне.
– Нет уж, – с дрожью оглянулась в темноту Кама. – Только не это. Как ты думаешь, они будут откапывать нас с той стороны?
– Ради той драгоценности, что ты хранишь в себе, они могут сделать многое, – прошептала Эсокса. – Но откопать нас с той стороны… Хотя это легче, чем вскрыть ворота Донасдогама. Но времени потратить придется немало. В одном я уверена. Они не будут нас встречать в Алу.
– Почему же? – нахмурилась Кама.
– Вряд ли кто-то, имеющий голову на плечах, поверит, что мы можем туда добраться, – призналась Эсокса.
– В таком случае, будем считать, что мы двое безголовых, – стиснула зубы Кама. – И так даже удобнее. Меньше придется нагибаться.
Они добрались до конца узкого коридора на второй день пути, сумев пройти более двадцати лиг. За сотню шагов до конца коридора серый слоистый сланец вокруг спутниц сменился гранитом, а затем стены и потолок вдруг раздались в стороны, и спутницы оказались в огромном зале. Здесь магия уже не требовалась, да и рассеялась она сразу же, потому что иная, другая, удивительно чистая магия наполняла пространство. Стены этого зала едва угадывались, до них было не менее сотни шагов, но видны они были только потому, что откуда-то с высоты падал тонкий луч света. Однако пещера, в которой оказались Кама и Эсокса, была столь высока, что разглядеть ее своды спутницам не удалось. Они несколько минут жадно вглядывались в источник света, пока, наконец, Эсокса разочарованно не покачала головой.
– Не выберемся. Здесь – не выберемся. Очень высоко, к тому же стены гладкие и наклонены внутрь. И посмотри, – она показала на каменные сосульки, начинающиеся на той высоте, где стены пещеры начинали понемногу сходиться, – это мы уж точно не преодолеем.
– Успокойся, – медленно пошла вперед Кама, похрустывая обломками камня и обходя сосульки, которые точно так же росли и из пола пещеры, как спускались с ее сводов, – если сэнмурв не смог выбраться здесь, то и мы не пролезем. Я бы не рассчитывала на легкий выход. Во всяком случае, теперь я понимаю, зачем долбили такой тоннель. Что было в этой крепости?
– Соболн – странная крепость, – сказала, подойдя к Каме, Эсокса. – Она была построена еще до битвы при Бараггале, но вроде тут заправлял не Лучезарный. Хотя тогда на всем лежала его тень. Говорят, что тут правили лаэтские маги. Из тех, что всегда пытаются постичь непостижимое.
– Они потратили много лет, чтобы продолбить этот тоннель, – прошептала Кама. – Магия вела их ради магии, которой они служили. Смотри!
Эсокса шагнула вперед и замерла. Стена, к которой они подошли, не была гладкой. Они искрилась кварцем, но среди этих искр сверкали зеленым кристаллы удивительного камня. Они словно были налеплены, вдавлены в стены, вставлены в них, воткнуты! И хотя взгляд выхватывал пустые гнезда и следы их добычи, камней оставалось множество. Кама оглянулась. Теперь, когда их глаза привыкли к естественному, пусть и тусклому освещению, стало ясно – пещера сверкала зеленью.
– Смарагдусы, – восхищенно прошептала Эсокса. – Не столь дорогие, как сапфиры, алмазы или рубины, но тут такие кристаллы, что и цена у них может быть еще выше!
– Конечно, – медленно пошла вдоль стены Кама. – Тут и откроем лавку. Покупатели набегут. Или налетят, если твой братец вздумает повторить опыт твоего отца, пусть будет память о нем доброй, и запустит сюда еще одного сэнмурва. Хотя вряд ли. Проход засыпан…
– Мать носила на шее смарагдус, – проговорила Эсокса. – Говорила, что он сохраняет зрение и помогает дыханию…
– Пожалуй, надо будет взять несколько камешков, – согласилась Кама. – Не знаю насчет зрения или дыхания, порой камням приписывается то, что они сделать не в силах, но то, в чем я уверена, так это в том, за что ценят такие камни мастера магии из Бабу. Они запасают мум так, как не запасает его никто. Ведь не все имеют способности к магии от рождения? А всякая магия требует мума. Силы, если хочешь. И если у тебя амулет, заряженный мумом, например, из такого камня, ты много сможешь сделать. Хотя…
– Что-то не так? – насторожилась Эсокса.
– Такой камень не только хранит мум, но он и впитывает чужую магию, – прошептала Кама. – И этот камень однажды впитал в себя такую мерзость, что до сего дня не вернулся к полному блеску. Смотри!
Эсокса подошла к Каме и замерла. У стены лежали останки древних старателей. Они давно, столетия назад, истлели, так же как истлели и их сумы, набитые кристаллами смарагдусов, но их смерть не была естественной. Кости были не только разбросаны, они были перекушены и раздроблены.
– Кажется, – заметила Эсокса, – дальше мы идем со взведенными самострелами и с обнаженными мечами. Если следующий проход узкий, вытаскивать мечи будет трудно.
