– Мы их пропустим, – сказала Бетула. – На корабле они не показали и десятой части того, что могут. Но неплохо разглядели, что можешь ты.
– Я тоже скромничал, – уже почти спал Игнис, и последнее, что он услышал, было:
– Их пятеро. Спи…
…Он открыл глаза почти сразу. Во всяком случае, ему так показалось. Рядом точно так же шумела вода, трава, щекочущая его лицо, сплетала под ним ложе. Терн, поднявшийся стеной у выхода из расщелины, сомкнулся ветвями и над головой принца. Свежесть, которую он успел почувствовать только ногами, теперь наполняла все тело. Кроме желудка. Есть хотелось страшно.
– Ты проснулся?
Бетула раздвинула колючие ветви, проскользнула через них, не получив ни единой царапины на обнаженном теле, смахнула с себя капли холодной воды, стала натягивать платье.
– Пойдешь купаться?
– Купаться? – не понял Игнис.
– Конечно, – она укоризненно чмокнула. – С утра лучше всего искупаться. Конечно, неплохо искупаться и в полдень, и перед сном, но с утра – обязательно. По возможности.
– С утра? – вскочил на ноги Игнис, рванулся через терн, ободрал руки, едва не порвал рубаху, но все-таки вывалился на камни у самого водного потока. День едва начинался. Над ручьем крупицами мглы стоял холод. Скалы, отдаленный приют, трупы, тени лис, бросившихся прочь от мертвечины, дорога… все было подернуто туманом, словно накрыто ветхой тканью. И лучи солнца только-только начинали ощупывать их.
– Вот так, значит? – вздохнул Игнис и тут же вдохнул снова, потому что внутрь него поместилось все то, что он видел вокруг себя. Все, кроме мертвецов. Наполнило свежестью. Он наклонился, плеснул в лицо холодной воды, пробормотал горному потоку: – И ладно, – и тут же начал стягивать с себя рубаху.
– Они прошли ночью, – вышла из укрытия Бетула, когда он, уже освежившийся, одевался вновь. – Вот рыба, ешь.
– А ты?
Она выложила на плоский камень розовые, пряные пласты форели, пошевелила пальцами, осыпая кушанье какой-то пыльцой.
– И я. Ешь. Ничего подобного ты никогда не пробовал. Я покажу тебе потом травку, которая поет в этой рыбе. Но с утра я поймала еще четыре штучки, так что твои лепешки и сушеное мясо пока подождут.
Бетула отправила в рот полоску розовой мякоти, кивнула, словно почувствовала именно то, что хотела, а после этого только говорила негромко, улыбаясь тому, что ее спутник не может оторваться от угощения.
– Я слушала тебя ночью. Пристально слушала. Слушала ночь, шаги той пятерки, шум воды, их дыхание, заодно и тебя. А потом только тебя. Ты был рядом. И я услышала многое. Ты и в самом деле был на краю. На краю мерзости. Уже давно. Еще весной. Я не спрашиваю, что случилось, но судьба всякого переламывает или перемалывает, кого как. И тебя. После такого случаются раны, которые не заживают никогда. Их нельзя залечить, потому что они внутри. Они не цепляются к одному месту. Они то в сердце, то в памяти, то в коленях, то в чреслах, то в печени. Это твое прошлое живет в тебе и мучит тебя. Но то, что я услышала после… То, что ты пережил после… И после того, как великая сила приняла тебя… И после того, как великая низость поцеловала тебя в темечко… Это было как две страшных зимы подряд. Две зимы, которые вымораживают корни и рвут холодом семена в пыль. Как ты пережил это? Я даже думаю, что не твоя ли низость дала тебе силы? Не из-за того ли, что ты выбирался из собственной бездны, ты выбрался и из тех пропастей, в которые тебя сбросила судьба?
– Ты считаешь, что я уже выбрался? – поднял брови Игнис, омыл пальцы и губы в речной воде.
– Это на всю жизнь, – улыбнулась Бетула одними уголками губ. – Но я не подсчитываю твои пропасти, потому как не знаю, куда ты пойдешь. Но одно знаю точно: тебя ждет великое горе. Думаю, что оно уже свершилось, но ты о нем еще не знаешь.
– А ты знаешь? – выпрямился Игнис.
– Не хочу знать, – рассмеялась Бетула, взмахнула как мечом вынутой еще вчера из воды щепкой, перебежала по камням на другой берег реки. – Торопись. Нам пора идти. Теперь мы пойдем по следам твоих убийц.
– Почему ты считаешь их убийцами? – спросил Игнис.
– Твоя еще не пролитая кровь каплями висит у них на языках! – ответила Бетула, которая теперь шла рядом, дорога позволяла. – Да и других смертей достаточно за каждым из них.
– Зачем им моя жизнь? – удивился Игнис. – Я не сделал им ничего дурного. Видел их впервые. А если кто-то послал их за моей жизнью, как он мог знать, что я сойду на берег в Ашамшу? Как он мог знать, что я в море?
– А как мог знать корабль того волчьеголового даку, где искать корабль Моллиса? – улыбнулась Бетула.
– Ты хочешь сказать, что то столкновение не было случайным? – остановился Игнис.
– Случайностей не бывает, – ответила Бетула, продолжая идти. И когда Игнис догнал ее, добавила: – Этих убийц отправила за тобой красивая женщина с большой силой. С белыми волосами. С огнем в сердце. Но не с тем огнем, что отметил тебя. В ее сердце огонь ненависти. Она владеет силами воды, но не
